История создания
В июне 1848 г. Ф. И. Тютчев ехал из Петербурга в село Овстуг к друзьям. По дороге его застала гроза. Природное явление вдохновило поэта на написание анализируемого стихотворения. Впервые его опубликовали в журнале «Киевлянин» за 1850 г. под названием «Гроза дорогою».
Тема
В произведении раскрывается тема красоты природы, объятой громом и молниями. Система образов стихотворения состоит из природных явлений: солнца, молнии, дождя и грозы. В последнем катрене появляется образ земли. За всем, что происходит в природе, наблюдает лирический герой. Это человек, который замечает даже малейшие изменения в окружающем мире. В стихотворении он играет роль созерцателя и рассказчика.
В начале произведения лирический герой рассказывает, как небо только начинают затягивать тучи. Первым их приближение замечает солнце. Кажется, небесное светило не очень радо такому «соседству», ведь поглядывает на поля «неохотно и несмело». Интересно, что в представлении Федора Ивановича хмурится не небо, а земля.
Лирический герой и зеленые нивы ощущают дуновение теплого ветра и вслушиваются в дальние раскаты. С наслаждением они ловят первые дождевые капли. Кажется, нивы предвкушают, что скоро напьются влаги и поэтому становятся еще зеленее.
Стихи третьего катрена посвящены описанию молнии. Она мощным пламенем разрезает тучу, окаймляя ее края. Вместе с молнией усиливается и дождь с грозой. Раскаты, чем-то рассержены, поэтому раздаются все сильнее.
Завершается стихотворение описанием земли. Солнце бросает последний взгляд на поля. Оно недовольно, на что указывает деталь «взглянуло исподлобья». Молния достигает своего апогея, и земля утопает в ее сиянии. Следующие картины бушующей стихии сами вырисовываются в воображении читателя.
Пейзажную зарисовку Ф. И. Тютчев наполнил не только зрительными образами, но и звуковыми, тактильными. Картины природы поражают динамизмом и выразительностью, поэтому произведение занимает достойное место в отечественной литературе.
Композиция
Пейзажную зарисовку можно поделить на части по смыслу: рассказ о приближении грома, описание дождя с громом и молнией. Формально стихотворение состоит из пяти катренов. Каждое четверостишье посвящено определенному образу природы. Кроме того, формальная композиция позволяет оригинально воспроизвести приближение грома и молнии. Если в первом катрене гроза слышится далеко, то в последнем она вовсю бушует над землей.
Жанр
Жанр стихотворения – пейзажная лирика. Едва уловимы философские мотивы: пейзаж подталкивает к раздумьям о могуществе стихии, о том, что человек пред нею – лишь маленькое беззащитное существо. Стихотворный размер – четырехстопный хорей. Строки произведения объединены перекрестной рифмовкой.
Средства выразительности
Главным инструментом для создания пейзажа являются средства выразительности. При них природа автор показывает, что у каждого природного явления, подобно человеку, есть свой характер и душа. Главную роль играют метафоры – «солнце смотрит на поля», «принахмурилась земля», «раскаты громовые все сердитей и смелей», «в сиянье потонула вся смятенная земля».
Они позволяют очеловечить образы солнца, земли, грома. Эпитеты наполняют пейзаж звуками, цветом, эмоциями: «ветер теплый», «дальный гром», «зеленеющие нивы», «синяя молния», «смятенная земля».
Инструментом для передачи звуков грозы служит также аллитерация. В некоторых стихах нанизаны слова согласным «р»: «и раскаты громовые все сердитей и сильней». Содержание требует от некоторых строк восклицательной интонации. Однако восклицания автор не использовал, видимо, спокойный тон отображает смятение земли, которая замерла в ожидании свежести и влаги.
Выдели для себя только основную информацию и сочинение готово ,а ещё нашиши свой мнение о стихотворении и всё!
В начале повести мы видим Шарика – бездомного, вечно голодного и холодного пса, бродящего по подворотням в поисках пищи. Его глазами читатель представляет не парадную, а серую, промозглую, неуютную Москву двадцатых годов. Мы проникаемся искренним сочувствием к бедняге, никогда не знавшему ласки и тепла.
Исповедь Шарика печальна: «Не били вас сапогом? Били. Кирпичом по рёбрам получали? Кушано достаточно. Всё испытал, с судьбою своей мирюсь и если плачу сейчас, то только от физической боли и от голода, потому что дух мой ещё не угас». Это было умное, благородное, доброжелательное, безобидное животное. Шарик по-собачьи жалел секретаршу, оказавшуюся на морозе в тонких чулках, зная о её «копеечной» жизни. Он любил и уважал профессора Преображенского не только за тёплое, уютное жильё и вкусную пищу. Пёс наблюдал, как выглядит Филипп Филиппович, как работает, как к нему относятся другие люди. Понимал, что это состоятельный господин, уважаемая личность. Кроме того, он добрый.
Казалось бы, в процессе очеловечевания Шарик должен стать человечней, но на самом деле получилось обратное. В Шарикове изначально проявлялась не сочувствовать чужой беде и чувство благодарности за добро, а самое низменное и пошлое, что запечатлелось в его памяти и досталось по наследству от алкоголика Клима Чугункина.
Неслучайно автор включает в повествование краткую характеристику этого персонажа. В дневнике Борменталя читаем: «Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился три раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение в третий раз – условно каторга на 15 лет. Кражи. Профессия – игра на балалайке по трактирам».
Речь Шарикова после операции пестрит вульгарными выражениями («В очередь, сукины дети, в очередь», «подлец»). Внешне он так же неприятен: «Человек маленького роста и небритой наружности… с мутноватыми глазками», «На шее у него был повязан ядовито-небесного цвета галстук с фальшивой рубиновой булавкой».
Все попытки привить Шарикову хотя бы первичные навыки культурного поведения и общения дают отрицательный результат. Зато влияние домкома Швондера, который не отягощает «нового человека» никакими культурными программами, кроме революционной – кто был ничем, тот станет всем, - очень эффективно. Это его словами говорит Шариков: «Где уж! Мы в университетах не обучались, в квартирах по пятнадцать комнат с ваннами не жили. Только теперь пора бы это оставить… Каждый имеет своё право».
Шариков понял, что он «труженик», потому что не непман и не профессор, живущий в семи комнатах и имеющий сорок пар штанов. «Труженик», потому что у него нет собственности. Он быстро научился требовать, не испытывая никакого стыда и смущения перед Преображенским.
Шариков почуял, что на профессора можно давить, заявлять право на имя, на документы, жилплощадь. А на каком основании? На основании новой идеологии, провозгласившей главенство пролетариата, – в большей степени людей недалёких, не знающих, что делать с полученной властью. Шариков – гиперболизированное, изуродованное отражение «трудового элемента».
Парадоксально выглядит ситуация, когда Шариков гордо отстаивал своё гражданское право иметь имя и документы, а мгновение спустя, устроив в квартире потоп из-за кошки, испугался, как жалкое животное.