Ходят по земле поезда.
На против железной дороги есть маленькое село. В этом селе живет мальчик Абили. Он мечтал побывать в поезде. Однажды один из поездов застрял на против этого села. В селе не осталось ни одной курицы, уток, вообще на деревьях фруктов не осталось. Все пошли продовать всё людям с поезда. Из поезда вышла девочка с розовыми чулками, розовым пальто, розовой шапкой и с розовыми щеками.Она подошла к Абили и спросила:
-Как тебя зовут?
-Абили.
-Как ?
-Абили.
Розовая девочка пошла к синим, зеленым и красным девочкам. Она показала на Абили и все они засмеялись. Из окна поезда женщина выкинула книгу с мусором. Абили взял книгу и там написано:
"я не Пушкин, ни Крылов
не могу писать стихов.
но хочу сказать три слова
живи, учись и будь здорова!
твой Руслан"
Абили вырос и сдал экзамины. Его с двумя ребятами решили отправить в Москву. Абили сел на поезд и понял что тот поезд не забрал его сердце она осталось здесь.
есть, конечно, и образность, и личностная речь поэта, выражающая его душевную жизнь. Но суть этих строк и их властное обаяние заключены все же в чем-то ином. Я говорю пока неопределенно «в чем-то», ибо очень трудно охарактеризовать это «иное»; но теперь мы как раз и займемся выяснением существа дела.
Образ и слово играют в поэзии Рубцова как бы вс роли, они служат чему-то третьему, возникающему из их взаимодействия. Именно потому в зрелых стихах поэта нет ни «яркой» и оригинальной образности, ни необычных, «изысканных» слов. И то и другое только мешало бы созданию своеобразного поэтического мира Николая Рубцова.
Оценивая книгу Рубцова «Звезда полей», поэт Егор Исаев говорил: «Я помню ее сердцем. Помню не построчно, а всю целиком, как помнят человека со своим неповторимым лицом, со своим характером… В ней есть своя особенная предвечернесть – углубленный звук, о многом говорящая пауза. О стихах Николая Рубцова трудно говорить – как трудно говорить о музыке. Слово его не столько обозначает предмет, сколько живет предметом, высказывается его состоянием»[33].
Это очень меткие суждения. Слово в поэзии Рубцова действительно не столько обозначает – или изображает, «рисует», запечатлевает – предмет, сколько живет им. С другой стороны, слово или, точнее, речь поэта сама по себе не стремится быть сугубо личной, отчетливо индивидуализированной. Она как бы принадлежит всем и каждому.
Цель поэта состояла, по-видимому, не в изображении внешнего мира и не в выражении внутренней жизни души, но в воплощении слияния мира и человека, в преодолении границы между ними. А для этого необходим особенный «язык». И то, что Егор Исаев назвал «углубленным звуком и о многом говорящей паузой», относится именно к этому особенному «языку» рубцовской поэзии, «языку», который не сводится к образам и словам, а лишь создается с их на их основе.
Уместно обратиться прежде всего к анализу начальных, первых строк стихотворений Николая Рубцова. Его зачины своеобразны и имеют очень существенное значение.
Преобладающая часть зрелых стихотворений поэта начинается со строк, представляющих собою самостоятельное целое. Такие первые строки заканчиваются, понятно, точкой, многоточием или – реже – восклицательным либо вопросительным знаком; но дело, конечно, не в этом внешнем факте.
Многие зачины Рубцова – это как бы предельно краткие стихотворения, подчас замечательные уже сами по себе (вслушайтесь в них) [34]:
