в этом произведении автор ведет речь от первого лица. он активно использует художественные зарисовки, подчеркивающие состояние, характер героев, их внутреннее напряжение, переживания, чувства. природа и человек как бы находятся в гармонии, и эта гармония присутствует на протяжении всего рассказа.
вначале автором описывается чудесный жаркий июльский день, когда герой пошел на охоту за тетеревами. все прекрасно: и погода, и день чудный, и охота удалась на славу. начало смеркаться, герой решил отправиться домой, однако понял, что заблудился. и природа будто начала вести себя по другому: стал чувствоваться запах сырости, появилась роса, повсюду разлилась темнота, ночь приближалась, словно грозовая туча, по лесу летали летучие мыши. природа словно понимает человека, его переживания, быть может, сочувствует, но ничем не может . после долгих блужданий охотник выходит на широкую равнину – бежин луг, где в тишине у костра сидели деревенские и пасли табун лошадей. они рассказывали друг другу страшные . охотник присоединился к . под видом спящего он, не стесняя детей своим присутствием, слушает их страшные .
действительно страшны и жутки. усиливают чувство тревоги и рассказы этих разнообразные звуки: шорохи, всплески, крики.
рассказ о русалке сопровождается «протяжным, звенящим, почти стенящим звуком» , это был непонятный ночной звук, возникающий в глубокой тишине, поднимающийся и стоящий в воздухе и медленно разносящийся и замирающий постепенно. рассказ про утопленника прервали собаки, сорвавшиеся с места, с лаем бросившиеся от огня и исчезнувшие во мраке. о родительской субботе дополнил неожиданно прилетевший белый голубок, покружившийся на одном месте и также неожиданно исчезнувший в ночной мгле. этот голубь был принят мальчиками за «праведную душу» , летевшую на небо. фантазируют, нагоняют страха, а природа им в этом содействует, дополняя и без того ужасные картины.
постепенно на героев напало сладкое забытье, перешедшее в дремоту, дремали даже собаки, и лошади лежали, «понурив головы» . прекрасно сочетается с этим моментом описание ночи: узкий и малый месяц, великолепная безлунная ночь; звезды, склонившиеся к темному краю, все совершенно затихло кругом; «все спало крепким, неподвижным, предрассветным сном» .
вот охотник проснулся, на востоке начало белеть. просветлело небо, подул ветерок, выпала роса, зарумянилась заря, все стало просыпаться, начали звуки, голоса… наступил новый день, полный бодрости, надежд и веры.
природа писателю глубже проникнуть в изображаемое событие, охарактеризовать героя, точнее определить время и место действия.
природа в произведении не только фон, но и герой, сопереживающий, отражающий чувства других героев рассказа.
лат. carrucate) — единица величины земельных участков в англосаксонской Британии (за исключением Кента и территорий датского права). Одна гайда представляла собой величину обрабатываемого земельного участка, достаточного для содержания одной семьи свободного крестьянина (керла)[1].
Реальная площадь гайды варьировалась в зависимости от региона: так в Кембриджшире и, вероятно, в других среднеанглийских областях, обычная гайда достигала 120 акров пахотной земли, в то время как в Уилтшире и Дорсете — лишь 40 акров[2]. При этом акр здесь понимается не как единица площади, равная 4840 квадратным ярдам, а как пространство, которое можно вспахать за день на восьми быках[1]. Различие в площади гайд в разных регионах объяснялось тем, что гайда была фактически не единицей площади земли, а единицей её продуктивности. Первоначально гайда представляла собой земельное владение одного свободного земледельца или одной семьи[3], соответственно, обязанности свободных земледельцев в ранних англосаксонских королевствах (военная служба в фирде, продуктовая рента королю, содержание мостов и замков) распределялись по гайдам. В дальнейшем практика оценки земель в фискальных и иных государственных целях по гайдам сохранилась, несмотря на то, что сами гайды перестали принадлежать одной семье.
В конце англосаксонского периода гайда стала, фактически, единицей обложения земельных владений государственными или феодальными повинностями: так при Ательстане от каждых пяти гайд земли выставлялся один вооружённый солдат в королевское ополчение, а при сборе датских денег с каждой гайды уплачивалось два шиллинга. Гайда также имела административно-территориальную функцию: поселениям англосаксов в зависимости от их величины присваивалось пять, десять, двадцать или более (но кратно пяти) гайд, в соответствии с количеством которых конкретная деревня или местечко несли повинности в пользу короля; территории с населением, соответствующим 100 гайдам, образовывали сотню, сотни, в свою очередь группировались в графства.
Гайда сохранила своё фискальное значение и некоторое время после нормандского завоевания Англии. Ещё в «Книге Страшного суда»[4] (1086 год) гайда играет роль единицы оценки и обложения земель в южной и средней Англии (за исключением Кента и Данелага).
Одна четвёртая часть гайды называлась виргатой и являлась базовой единицей земельного надела феодально зависимого крестьянства (англосаксонских гебуров, а после нормандского завоевания — вилланов).