Кучер Селифан и лакей Петрушка ("Мертвые души" Н.В.Гоголь)— это двое крепостных слуг Павла Ивановича Чичикова, это дворовые, то есть крепостные, оторванные барином от земли и взятые в личное услужение. Чтобы они лучше ухаживали за барином, дворовым очень часто не позволяли жениться (а женщинам выходить замуж). Жизнь их была очень тяжела. Хотя Гоголь юмористически описывает процесс чтения крепостного слуги Чичикова, его "страсть к чтению", но всё же факт распространения грамотности среди крепостных важен уже сам по себе. Что Петрушка читал книги, случайно попадавшие ему в руки, — опять реальное замечание: откуда же мог он брать книги по выбору, когда у него нет ни денег, ни возможности познакомиться, подружиться с тем, кто дал бы ему интересную для него книгу. Но он читал, и это важная черта его образа. В комедии Н.В. Гоголя "Ревизор" нет шаблонных образов. Даже Осип не имеет ничего общего с образом слуги-пройдохи, который так прочно закрепился в русской и мировой комедийной литературе, или слуги-резонёра, всерьёз внушающего барину ту или иную моральную истину. Только такой слуга, как Осип, и мог быть у барина вроде Хлестакова. Человек со смекалкой, со здоровым юмором, презрительно относящийся к своему барину, развращённый праздной, паразитической жизнью, он стал слугой-плутом потому, что живёт среди бесчестных людей, взяточников, мошенников и плутов. Слова Осипа о прелестях столичной жизни, по существу, дают представления о Петербурге, в которых десятки тысяч дворовых, ютящихся в жалких чуланах вельможных особняков, ведут подневольное, праздное, в сущности, горькое и постылое существование. Типичным образом слуги Осипа является образ слуги Захара в произведении И. А. Гончарова "Обломов". Но прежде, чем приступить к характеристике этого образа, рассмотрим суть самого названия произведения. Слово "обломовщина" служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни. Замечательна не только сама глубокая содержательность этого слова — "обломовщина", но и то, как оно было произнесено: "ясно и твёрдо, без отчаяния и без ребяческих надежд, но и с полным сознанием истины." Обломовщина порождена порядком, узаконивающим право помещика пользоваться трудом трёхсот Захаров. В обломовщине "ключ к разгадке" и той дикости, в которой живут триста Захаров, и экономического упадка обломовского хозяйства, и политического консерватизма помещичьего сословия. Пороги крепостничества были сведены воедино, объяснены через одно понятие — обломовщина. Но "обломовщина" — социально-нравственное понятие
В этой сказке я расскажу вам, как верблюд получил свой горб. В начале веков, когда мир только возник и животные только принимались работать на человека, жил верблюд. Он обитал в Ревущей пустыне, так как не хотел работать и к тому же сам был ревуном. Он ел листья, шипы, колючки, молочай и ленился напропалую. Когда кто-нибудь обращался к нему, он фыркал: "фрр…", и больше ничего. В понедельник утром пришла к нему лошадь с седлом на спине и удилами во рту. Она сказала: — Верблюд, а верблюд! Иди-ка возить вместе с нами. — Фрр… — ответил верблюд. Лошадь ушла и рассказала об этом человеку. Затем явилась собака с палкой в зубах и сказала: — Верблюд, а верблюд! Иди-ка служи и носи вместе с нами. — Фрр… — ответил верблюд. Собака ушла и рассказала об этом человеку. Затем явился вол с ярмом на шее и сказал: — Верблюд, а верблюд! Иди пахать землю вместе с нами. — Фрр… — ответил верблюд. Вол ушел и рассказал об этом человеку. В конце дня человек призвал к себе лошадь, собаку и вола и сказал им: — Знаете, мне очень жаль вас. Верблюд в пустыне не желает работать, ну и шут с ним! Зато вы вместо него должны работать вдвое. Такое решение очень рассердило троих трудолюбивых животных, и они собрались для совещания где-то на краю пустыни. Там к ним подошел верблюд, пережевывая молочай, и стал смеяться над ними. Потом он сказал "фрр…" и удалился. Вслед за тем появился повелитель всех пустынь Джинн в целом облаке пыли (Джинны, будучи волшебниками, всегда путешествуют таким Он остановился, прислушиваясь к совещанию троих. — Скажи нам, владыка пустынь, Джинн, — спросила лошадь, — справедливо ли, чтобы кто-нибудь ленился и не хотел работать? — Конечно нет, — ответил Джинн. — Так вот, — продолжала лошадь, — в глубине твоей Ревущей пустыни живет зверь с длинной шеей и длинными ногами, сам ревун. С утра понедельника он еще ничего не делал. Он совсем не хочет работать. — Фью!.. — свистнул Джинн. — Да это мой верблюд, клянусь всем золотом Аравии! А что же он говорит? — Он говорит "фрр…" — ответила собака, — и не хочет служить и носить. — А еще что он говорит? — Только "фрр…" и не хочет пахать, — ответил вол. — Ладно, — сказал Джинн, — я его проучу, подождите здесь минутку. Джинн снова закутался в свое облако и помчался через пустыню. Вскоре он нашел верблюда, который ничего не делал и смотрел на собственное отражение в луже воды. — Эй, дружище! — сказал Джинн. — Я слышал, будто ты не хочешь работать. Правда ли это? — Фрр… — ответил верблюд. Джинн сел, подперев подбородок рукой, и стал придумывать великое заклинание, а верблюд все смотрел на свое отражение в луже воды. — Благодаря твоей лени трое животных с утра понедельника принуждены были работать за тебя, — сказал Джинн и продолжал обдумывать заклинание, подперев подбородок рукою. — Фрр… — ответил верблюд. — Фыркать тебе не следует, — заметил Джинн. — Ты уж слишком много фыркаешь. А вот что я тебе скажу: ступай работать. Верблюд снова ответил "фрр…", но в это время почувствовал, что его ровная спина, которой он так гордился, вдруг стала вздуваться, вздуваться и наконец на ней образовался огромный горб. — Видишь, — сказал Джинн, — этот горб у тебя вырос потому, что ты не хотел работать. Сегодня уже среда, а ты еще ничего не делал с самого понедельника, когда началась работа. Теперь настал и твой черед. — Как же я могу работать с такой штукой на спине? — заявил верблюд. — Я это устроил нарочно, — сказал Джинн, — так как ты пропустил целых три дня. Отныне ты сможешь работать три дня без всякой пищи, и горб прокормит тебя. Ты не вправе жаловаться, будто я о тебе не позаботился. Бросай свою пустыню, иди к трем друзьям и веди себя как следует. Да поворачивайся живее! Как верблюд ни фыркал, а пришлось ему взяться за работу вместе с остальными животными. Однако он и до сих пор еще не наверстал тех трех дней, которые пропустил с самого начала, и до сих пор еще не научился вести себя как следует.
В этой сказке я расскажу вам, как верблюд получил свой горб. В начале веков, когда мир только возник и животные только принимались работать на человека, жил верблюд. Он обитал в Ревущей пустыне, так как не хотел работать и к тому же сам был ревуном. Он ел листья, шипы, колючки, молочай и ленился напропалую. Когда кто-нибудь обращался к нему, он фыркал: "фрр…", и больше ничего. В понедельник утром пришла к нему лошадь с седлом на спине и удилами во рту. Она сказала: — Верблюд, а верблюд! Иди-ка возить вместе с нами. — Фрр… — ответил верблюд. Лошадь ушла и рассказала об этом человеку. Затем явилась собака с палкой в зубах и сказала: — Верблюд, а верблюд! Иди-ка служи и носи вместе с нами. — Фрр… — ответил верблюд. Собака ушла и рассказала об этом человеку. Затем явился вол с ярмом на шее и сказал: — Верблюд, а верблюд! Иди пахать землю вместе с нами. — Фрр… — ответил верблюд. Вол ушел и рассказал об этом человеку. В конце дня человек призвал к себе лошадь, собаку и вола и сказал им: — Знаете, мне очень жаль вас. Верблюд в пустыне не желает работать, ну и шут с ним! Зато вы вместо него должны работать вдвое. Такое решение очень рассердило троих трудолюбивых животных, и они собрались для совещания где-то на краю пустыни. Там к ним подошел верблюд, пережевывая молочай, и стал смеяться над ними. Потом он сказал "фрр…" и удалился. Вслед за тем появился повелитель всех пустынь Джинн в целом облаке пыли (Джинны, будучи волшебниками, всегда путешествуют таким Он остановился, прислушиваясь к совещанию троих. — Скажи нам, владыка пустынь, Джинн, — спросила лошадь, — справедливо ли, чтобы кто-нибудь ленился и не хотел работать? — Конечно нет, — ответил Джинн. — Так вот, — продолжала лошадь, — в глубине твоей Ревущей пустыни живет зверь с длинной шеей и длинными ногами, сам ревун. С утра понедельника он еще ничего не делал. Он совсем не хочет работать. — Фью!.. — свистнул Джинн. — Да это мой верблюд, клянусь всем золотом Аравии! А что же он говорит? — Он говорит "фрр…" — ответила собака, — и не хочет служить и носить. — А еще что он говорит? — Только "фрр…" и не хочет пахать, — ответил вол. — Ладно, — сказал Джинн, — я его проучу, подождите здесь минутку. Джинн снова закутался в свое облако и помчался через пустыню. Вскоре он нашел верблюда, который ничего не делал и смотрел на собственное отражение в луже воды. — Эй, дружище! — сказал Джинн. — Я слышал, будто ты не хочешь работать. Правда ли это? — Фрр… — ответил верблюд. Джинн сел, подперев подбородок рукой, и стал придумывать великое заклинание, а верблюд все смотрел на свое отражение в луже воды. — Благодаря твоей лени трое животных с утра понедельника принуждены были работать за тебя, — сказал Джинн и продолжал обдумывать заклинание, подперев подбородок рукою. — Фрр… — ответил верблюд. — Фыркать тебе не следует, — заметил Джинн. — Ты уж слишком много фыркаешь. А вот что я тебе скажу: ступай работать. Верблюд снова ответил "фрр…", но в это время почувствовал, что его ровная спина, которой он так гордился, вдруг стала вздуваться, вздуваться и наконец на ней образовался огромный горб. — Видишь, — сказал Джинн, — этот горб у тебя вырос потому, что ты не хотел работать. Сегодня уже среда, а ты еще ничего не делал с самого понедельника, когда началась работа. Теперь настал и твой черед. — Как же я могу работать с такой штукой на спине? — заявил верблюд. — Я это устроил нарочно, — сказал Джинн, — так как ты пропустил целых три дня. Отныне ты сможешь работать три дня без всякой пищи, и горб прокормит тебя. Ты не вправе жаловаться, будто я о тебе не позаботился. Бросай свою пустыню, иди к трем друзьям и веди себя как следует. Да поворачивайся живее! Как верблюд ни фыркал, а пришлось ему взяться за работу вместе с остальными животными. Однако он и до сих пор еще не наверстал тех трех дней, которые пропустил с самого начала, и до сих пор еще не научился вести себя как следует.
Хотя Гоголь юмористически описывает процесс чтения крепостного слуги Чичикова, его "страсть к чтению", но всё же факт распространения грамотности среди крепостных важен уже сам по себе. Что Петрушка читал книги, случайно попадавшие ему в руки, — опять реальное замечание: откуда же мог он брать книги по выбору, когда у него нет ни денег, ни возможности познакомиться, подружиться с тем, кто дал бы ему интересную для него книгу. Но он читал, и это важная черта его образа.
В комедии Н.В. Гоголя "Ревизор" нет шаблонных образов. Даже Осип не имеет ничего общего с образом слуги-пройдохи, который так прочно закрепился в русской и мировой комедийной литературе, или слуги-резонёра, всерьёз внушающего барину ту или иную моральную истину. Только такой слуга, как Осип, и мог быть у барина вроде Хлестакова. Человек со смекалкой, со здоровым юмором, презрительно относящийся к своему барину, развращённый праздной, паразитической жизнью, он стал слугой-плутом потому, что живёт среди бесчестных людей, взяточников, мошенников и плутов.
Слова Осипа о прелестях столичной жизни, по существу, дают представления о Петербурге, в которых десятки тысяч дворовых, ютящихся в жалких чуланах вельможных особняков, ведут подневольное, праздное, в сущности, горькое и постылое существование.
Типичным образом слуги Осипа является образ слуги Захара в произведении И. А. Гончарова "Обломов". Но прежде, чем приступить к характеристике этого образа, рассмотрим суть самого названия произведения. Слово "обломовщина" служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни. Замечательна не только сама глубокая содержательность этого слова — "обломовщина", но и то, как оно было произнесено: "ясно и твёрдо, без отчаяния и без ребяческих надежд, но и с полным сознанием истины." Обломовщина порождена порядком, узаконивающим право помещика пользоваться трудом трёхсот Захаров. В обломовщине "ключ к разгадке" и той дикости, в которой живут триста Захаров, и экономического упадка обломовского хозяйства, и политического консерватизма помещичьего сословия. Пороги крепостничества были сведены воедино, объяснены через одно понятие — обломовщина. Но "обломовщина" — социально-нравственное понятие