Якщо в мене була би можливість написати листа до Нори, то воно було бі таким: "Нора, незважаючи ні на що, я вважаю тебе чудовою людиною! Ти бажала врятувати чоловіка і ти це змогла. Ти винайшла вихід із цієї ситуації. Нехай з точки зору твого Хельмера, цей поступок не заслуговує пошани, але ти робила це від чистого серця. Можна казати, що ти ризикувала своєю честю заради цього. Навіть якщо він вважає тебе винною, зрозумій, це не так. Ти дійсно його любила, ти була готова на все заради нього. Те що він тебе звинуватив, не вважай це чимось поганим. Ні. Навпаки, це до тобі відкрити глаза на справжню сутність адвоката Хельмера, це до тобі зрозуміти й розставити все крапки над "і". А тепер я тобі бажаю сили духу, терпіння, щоб ти змогла відшукати себе і того, хто тебе дійсно буде кохати."
Кульминацией – высшей точкой развития действия – можно считать сцену вранья Хлестакова. Человек низшего чина хочет занять в обществе место выше того, что он занимает на самом деле, а особенно показать это другим. И подвыпивший Хлестаков врет, чувствуя себя в центре всеобщего внимания. Он на вершине своей славы, даже не замечая, как провирается, как не сходятся концы с концами, он торжествует оттого, как его слушают и как ему верят.
Развязкой комедии – исходом событий – является чтение письма Хлестакова к Тряпичкину, где открывается правда. Теперь всем ясно, что Хлестаков не ревизор, а его характеристики чиновников веселят всех, кроме того, кому они адресованы. Все поражены: как можно было такое ничтожество принять за ревизора?
- Но где же весна-то? - спросите вы. А разве не весеннее радостное чувство наполняло душу на весь этотвеселый, солнечный день нашего путешествия в деревню? Разве не с весеннимчувством открывал я глаза, проснувшись на другое утро в детской? В больших комнатах нашего старинного дома с утра всегда стоял синийполусумрак. Это оттого, что дом был окружен садом, а стекла окон сверхудонизу зарисовал мороз серебряными пальмовыми листьями, перламутровыми,узорчатыми папоротниками. Еще до чаю я успевал обегать все комнаты,осмотреть все эти рисунки, сделанные морозом за ночь, и даже - побывать всенцах, где стоят лыжи. - Папа, я пойду покатаюсь немного, - робко говорил я отцу тотчас послечаю. Отец пристально смотрел на меня и с улыбкой отвечал: - Ах ты, дикарь этакий! Настоящий вогул! Ведь еще холодно, носотморозишь.
