Объяснение:
доброта, описанные в книге, невольно заставляют задуматься о том, какие страшные поступки совершить человек на пути к своей цели. И как трудно противостоять этому злу личностям добрым и благородным.
К числу положительных героев романа можно причислить Петра Андреевича Гринева, его верного слугу Савельича, возлюбленную Марию Миронову и все ее семейство. Именно этим людям в произведении приходится столкнуться с проявлениями жестокости в лице Алексея Ивановича Швабрина, Емельяна Пугачева и его сподвижников.
Восстание Пугачева — это по своей сути не что иное, как война. А любая война всегда связана с жертвами и кровопролитием. Недаром Пугачева называют «кровопийцей». Жертвам этой войны становятся отец и мать Маши Мироновой, их честные друзья и еще тысячи благородных русских людей. «Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!» — так пишет в своих мемуарах Гринев.
Именно так герой относится к деяниям Пугачева. Как личность Петр Андреевич уважает этого сильного и по-своему справедливого человека. Но если сам Пугачев видит себя орлом, желающим прожить короткую, но яркую жизнь, напившись в ней «живой кровью», то Гринев расценивает это совсем иначе. «Жить убийством и разбоем значит по мне клевать мертвечину», — отвечает он казаку.
Впрочем, даже масштабные злые деяния Пугачева меркнут по сравнению с подлостью «гнусного Швабрина». В отличие от бунтаря, этот человек начисто лишен каких-либо моральных принципов, поэтому жестокость проявляется практически в каждом его поступке. Он зло высмеивает отказавшую ему в женитьбе Машу и издевается над влюбленным в девушку Гриневым. Без тени сомнения ранит того в грудь на дуэли шпагой, предает своих сослуживцев, а затем бессердечно держит Машу в плену, угрожая выдать ее на растерзание Пугачеву.
Но в финале произведения торжествует справедливость: Швабрин заключен под стражу, Пугачев казнен, а Маша с Гриневым счастливы. Тем не менее злые деяния Алексея Ивановича всегда будут тревожить память героев, как и кровавый след, оставленный Пугачевым в истории их жизни и жизни всей страны.
Дружба и любовь в поэме Ш. Руставели "Витязь в тигровой шкуре"
Сочинение - зарубежная литература
Дружба и любовь в поэме Ш. Руставели "Витязь в тигровой шкуре"
И. Необычайная популярность поэмы Ш. Руставели на его Родине. (На Родине Ш. Руставели поэму "Витязь в тигровой шкуре" почитают наравне с Библией. В неприступных горах Грузии есть люди, которые знают наизусть все полторы тысячи строф поэмы Руставели. Книга "Витязь в тигровой шкуре" является самым дорогим подарком молодым на свадьбу, потому что она звучит как взволнованный рассказ о любви и глубокое уважение к женщине, о верности в дружбе, как гимн человеку и его высоким порывом.)
II. Изображение дружбы рыцарей в поэме.
1. Встреча Автандила с Тариэлом кладет начало верной дружбе рыцарей. (Услышав от Автандила, что тот уехал на поиски "витязя в тигровой шкуре" ради любимого Тинатин, Тариэл воскликнул:
"Боже!
Есть ли что-нибудь на свете
Друга верного дороже!")
2. Автандил вернул Таріелові радость жизни, когда оно ему было не мила:
И затих в нем понемногу
Сердца жар невыносимый,
Оживился лик кристальный,
Загорелся взор орлиный...
Постепенно возвращался
К многотрудной жизни вон.
3. Женившись на любимой Нестан-Дариджан, Тариэл не забывает о своем друге Автандила и умоляет аравийского царя отдать Тинатин за Автандила:
"Вот стою я пред тобой
С беспримерною мольбой:
Царь, отдай свою царевну
Крепкорукому герою..." ...
Словно раб перед владыкой,
Он упал пред Роставаном.
Витязь готов на все ради счастья вторая.
4. Побратимстве Тариэла и Фридона. (Тариел Фрідонові залечить раны и победить коварного родственника.
Фридон посылает гонцов на поиски Нестан-Дариджан, а затем вместе с Ав-танділом Тариэлу освободить его возлюбленную. Он готов заплатить жизнью за друга:
Если бог пошлет здоровья,
Жизнь свою до самой смерти
Посвятит тебя я готов.)
5. Дружба рыцарей Автандила, Тариэла и Фридона им не только обрести счастье в любви, но и победить врагов и восстановить справедливость в государстве.
III. Любовь - движущая сила поступков героев.
1. Тинатин приказывает Автанділу отыскать витязя в тигровой шкуре. Ради любимой Автандил готов на любые испытания:
"О, - воскликнул витязь, - солнце,
Чьи ресницы из агата!
Для тебя я все исполню,
Что бы ты ни попросила".
2. Выполняя любимой Нестан-Дариджан, Тариэл отправляется в поход на хатавів:
3. Ради любви Тариэла друзья преодолели бесчисленные препятствия, выдержали невероятные испытания.
IV. Победа добра над злом в поэме. (В поэме описаны борьбу между двумя силами: с одной стороны, витязями, облагородженими высокими чувствами дружбы и любви, и Каджеті, что олицетворяет рабство и угнетение, - с другой. Как и всегда в жизни, в поэме добро побеждает зло.
Зло мгновенно в этом мире,
Неизбывна доброта.)
Объяснение:
Радикальный поворот в творчестве Стругацких обозначился чуть раньше - в повести “Трудно быть богом” (1964), написанной в последний “оттепельный” год. История “прогрессора” Антона Руматы, засланного с коммунистической Земли на планету Арканар, несмотря на “средневековые”, “мушкетерские” и “шпионские” ассоциации, напоминала все же о сюжетах куда более близких и совсем не экзотических. Стругацкие рисовали общество, уверенно движущееся в сторону тоталитарного режима, одновременно похожего на нацизм и сталинизм; и средневековые декорации, в которых этот переворот совершался, могли обмануть разве что руководителей Руматы с коммунистической земли, уверенных в том, что, в соответствии с некой “базисной теорией” (прозрачный псевдоним марксизма), средневековье и фашизм несовместимы.
Однако конкретные детали арканарской истории и арканарского фашизма воспринимались как достаточно внятные и актуальные на исходе “оттепели” намеки на надвигающуюся опасность нового сталинизма - “серого слова и дела”. Причем, очень показательно, что Стругацкие акцентировали тот факт, что фашизм рождается из взаимного согласия между устремлениями закулисных безликих ничтожеств, “гениев посредственности”, и нравственной дикостью, ксенофобией и агрессивностью “широких народных масс”. Погромы и казни интеллектуалов-книжников, разгул стукачей и “штурмовиков”, уния между властями и криминальными “авторитетами”, а главное, тотальное озверение всех и вся - вот симптомы надвигающейся опасности. “Вчера на моей улице забили сапогами старика, узнали, что он грамотный. Топтали, говорят, два часа, тупые, с потными звериными мордами…” “Люди это или не люди? Что в них человеческого? Одних режут прямо на улицах, другие сидят по домам и ждут своей очереди. И каждый думает: кого угодно, только не меня. Хладнокровное зверство тех, кто режет, и хладнокровная покорность тех, кого режут. Хладнокровие - вот, что самое страшное”. Эти и подобные пассажи, рассыпанные по страницам повести, переводили фантастический конфликт между “профессором”, посланцем высокоразвитой и гуманной цивилизации, с теми, кому он должен нести прогресс, в измерение социальное, а точнее, социально-культурное.
“Прогрессор” Румата становился под пером Стругацких парадигматической фигурой русского (и выжившего в Советской России) интеллигента, с одной стороны, по своим нравственно-культурным идеалам и принципам отличающегося от “народных масс”, как от инопланетян, а с другой стороны, наследующего традиции уважения к народу, бескорыстного служения ему и даже преклонения перед народом за его страдания. Экспериментально смоделированный тоталитаризм усугубляет отчуждение, и интеллигент становится “богом”, обладающим возможностями, далеко превосходящими уровень цивилизации, в которую он послан с благородной миссией. Но вот любовь и вера в народ, и шире: гуманистические идеалы - не выдерживают испытания экспериментальной ситуацией. Румата признается самому себе:
* “Что со мной произошло? Куда исчезло воспитанное и взлелеянное с детства уважение и доверие к себе подобным, к замечательному существу, называемому “человек”? А ведь мне уже ничто не . Ведь я же их по-настоящему ненавижу и презираю… Не жалею, нет - ненавижу и презираю. Я могу сколько угодно оправдывать тупость и зверство этого парня, мимо которого я сейчас проскочил, социальные условия, жуткое воспитание, все, что угодно, но я теперь отчетливо вижу, что это мой враг, враг всего, что я люблю, враг моих друзей, враг того, что я считаю самым святым. И ненавижу я его не теоретически, не как “типичного представителя”, а его самого, его как личность. Ненавижу его слюнявую морду, вонь его немытого тела, его слепую веру, его злобу ко всему, что выходит за пределы половых отправлений и выпивки… Разве бог имеет право на какое-нибудь другое чувство, кроме жалости?”
https://www.allsoch.ru/sochineniya/28413