Таких нет.Каждый из представленных живет в эпицентре "темного царства" загнивающих ханжеских взглядов.Единственный,на кого нет прямого давления со стороны глав это царства-Дикого и Кабанихи,это Кулигин,Именно он произносит ключевые слова в пьесе после самоубийства Катерины: "Вот вам ваша Катерина. Делайте с ней что хотите! Тело ее здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша: она теперь перед судией, который милосерднее вас.".Так или иначе каждый житель Калиновки живет в пределах "темного царства",так сказать под его бронированным куполом.
Тема странствия занимает значительное место в творчестве Пушкина. Она возникает уже в его ранней лирике, выражая стремление "юного затворника" вырваться на свободу ("К Галичу", 1815; "Блажен, кто в шуме городском...", 1816). Затем эту тему подхватывают романтические тексты, посвященные вынужденному/добровольному изгнанию ("Погасло дневное светило...", 1820). Вершины в своем развитии тема странствия достигает в более поздних стихотворениях Пушкина, воплощая тоску по отсутствующему Дому ("Дорожные жалобы", 1829), а также в религиозно-философских текстах, в которых разнообразные искания героя описываются как поиск "верного пути" ("Пророк", 1826; "Напрасно я бегу к сионским высотам...", 1836). Традиция, на которую ориентируется Пушкин, так или иначе разрабатывая образ странника, разумеется, сформировалась задолго до зарождения романтизма, причем не только русского, но и европейского. В стихотворении Пушкина "Странник" странствование оказывается для героя стихотворения мучительным, поскольку он не знает своей цели и не уверен в успехе. И все же герой не может остановиться - им движет неведомая тайная сила, заставляющая его переходить с места на место, не находя покоя. С того момента, как цель духовного путешествия проясняется, странствование становится бегством, отдаленный прообраз которого - бегство героя романтической поэмы. Художественное пространство стихотворения, объединенное темой дороги, выстраивается с двух родственных понятий, приобретающих однако у Пушкина совершенно противоположные значения: блуждания и пути. Неопределенность поисков героя подчеркивается последним приведенным сравнением: раб, замысливший побег, и путник, ищущий укрытие от дождя, совершают заведомо разнонаправленное движение. Один убегает из-под крыши, другой наоборот стремится под крышу. Того и другого сближает единственно состояние страха и отчаянное стремление к движению. Подобное ощущение совершенно отсутствует у "ближних" странника, что лишает их надежды на обретение пути. Поворотным пунктом в блуждании героя становится его встреча с таинственным юношей, отвечающим на вопрос: "Куда ж бежать? Какой мне выбрать путь?". Как только определяется конечная цель странствования и ее достижения, в стихотворение проникает новый мотив. В тот момент, когда направление движения становится для героя ясным, он перестает быть странником, бродящим безо всякой цели, поскольку уже видит путеводный свет и сделал первый шаг к
