Чтение в жизни играет огромную роль. Книги узнать что-то новое, поддержать беседу или блеснуть эрудицией в компании. Но сами писатели видят в литературе и неочевидные бонусы. Читающий человек редко чувствует себя одиноким, с хорошей истории может быстро отвлечься от гнетущих мыслей, лучше понимает мир и окружающих его людей. Все эти примеры есть в книгах. Мы решили их вспомнить.Книга не только лучший подарок, но иногда и отличный друг. Во всяком случае, в компании литературных героев вы никогда не почувствуете себя одиноким. И это еще одна привилегия читающих людей. Хорошие истории действительно избавиться от негатива и настроить себя на иной лад.Мы можем привести множество аргументов из литературы, почему нужно читать книги, но самой яркой иллюстрацией , станет мир без книг вовсе.
Глава — «Кохання» із двома епіграфами, взятими з народних пісень: «Ах ти, дівко, дівко червоне! Не ходи, дівко, молода заміж…» і «Буде краще за мене знайдеш, забудеш…».
Ці епіграфи підказують читачеві народну поетичність образу Маші Миронової, її зв'язок з народним корінням. Любов Маші та Петра Гриньова дана автором також у ключі народних традицій: почуття героїні до Петра відзначено самовідданістю.
У п'ятому розділі значна роль листів: від старого Гриньова до сина та слуги Савельіча, а також відповідь ображеного Савельича пану.
Марія Іванівна виявляє себе у цьому розділі дівчиною твердих принципів: відмовляється виходити заміж за коханого Петра проти волі його батька, бо без благословення у шлюбі щастя не буде. Маша має намір покластися на волю Божу.
Петро ж упав духом, він у стражданнях наблизився був до божевілля або розпусного життя. Але тим часом несподівані події вриваються у життя героїв. Гриньов пізніше назвав їх сильним і благим потрясінням для своєї душі.
В распоряжении учёных крайне мало сведений о мифологии древних славян, особенно же это касается времён общеславянского единства. Это объясняется многими факторами, и прежде всего — отсутствием собственной письменности и удалённостью от основных центров городской латинской или грекоязычной письменной культуры.
При отсутствии оригинальных мифологических текстов судить о язычестве славян как исторической стадии общеславянской культуры можно лишь по вторичным данным — археологическим и книжно-письменным источникам (летописи, хроники и т. д.), иностранным свидетельствам, церковным поучениям против язычества (см. труды Н. М. Гальковского, Е. В. Аничкова, В. И. Мансикки, Д. К. Зеленина, Л. Нидерле, Г. Ловмяньского, А. Гейштора, С. Урбаньчика, В. Чайкановича и др.), а также на основе сопоставления славянских данных с данными других индоевропейских (балтийской, иранской, германской и др.) культурных традиций (см. прежде всего работы В. В. Иванова и В. Н. Топорова). Наиболее богатыми источниками изучения славянского язычества как культурной модели и реконструкции древнеславянских представлений остаются «современные» (относящиеся к XIX—XX векам) языковые, этнографические и фольклорные свидетельства славянских традиций[2].
Одним из первых письменных источников по религии древних славян является описание византийского историка Прокопия Кесарийского (VI век), который упоминал жертвоприношения верховному богу славян — громовержцу, речным духам («нимфам») и др.[3]: