Анализ шестой главы "капитанская дочка" как ведут себя капитан миронов, маша василиса ,егоровна иван, игнатичь, молодой казак, отец геросим, народ ,швабрин в момент штурма крепости
В шестой главе, где будет получено известие о взятии Пугачевым Нижне- Озерной крепости, расположенной неподалеку от Белогорской, и потому капитан Миронов примет решение отправить дочь в Оренбург, сама возможность разлуки, кажется, потрясла влюбленных не меньше, чем весть о приближении Пугачева. «Я нарочно забыл свою шпагу и воротился за нею: я предчувствовал, что застану Марью Ивановну одну. В самом деле, она встретила меня в дверях и вручила мне шпагу. «Прощайте, Петр Андреич! — сказала она мне со слезами. — Меня посылают в Оренбург. Будьте живы и счастливы; может быть, Господь приведет нас друг с другом увидеться; если ж нет…» Туг она зарыдала. Я обнял ее. «Прощай, ангел мой, — сказал я, — прощай, моя милая, моя желанная! Что бы со мной ни было, верь, что последняя моя мысль и последняя молитва будет о тебе!» Маша рыдала, прильнув к моей груди». Впрочем, главу VI Гринев назвал «Пугачевщина» и посчитал необходимым хотя бы одним абзацем объяснить, откуда свалилась на Россию страшная беда. Полудикие народы, не так давно признавшие владыкой над собой русскою царя, еще не привыкли к российским законам, часто их нарушали и выходили из повиновения. Чтобы удержать их в нем, было построено немало крепостей, защиту которых доверили немногочисленным гарнизонам, состоявшим из русских солдат и издавна живущих на яицких берегах казаков. Но казаки и сами любили вольницу и ответили в 1772 году генералу Траубенбергу на меры по наведению порядка, предпринятые в их войске, сильным волнением. Бунтовщики убили Траубенберга и были усмирены «картечью и жестокими наказаниями». Погашенный бунт оказался, однако, подобен тлеющему костру, о чем свидетельствовал, в частности, зловещий, зашифрованный для посторонних ушей диалог двух казаков во второй главе «Капитанской дочки» — хозяина постоялого двора и того черного мужика, который сумел вывести Петрушу из буранной мглы. Уже этот диалог показывал, что раздуть костер Пугачеву труда не составит: слишком памятны для казаков были жестокие наказания. А уж полудикие народы рады были поучаствовать в любых беспорядках. Увы, инерция идеологического противопоставления, в данном случае Пушкина и его героя, дает о себе знать и в постсоветских работах, по- прежнему весьма осложняя для читателя путь к постижению пушкинского замысла.
Можно ли прожить без лжи? – трудный вопрос. Ложь, по- моему мнению, дело каждого. Каждый сам выбирает решение солгать или нет. Бывает, ложь во благо. Например, старой бабушке очень трудно сказать, что у тебя проблемы в жизни, потому что из-за этого она расстроится и ей станет хуже со здоровьем. Но с другой стороны, ложь- это самое неприятное что есть. Лучше слышать правду, чем ложь. Рано или поздно всё тайное становится явным люди не могут прожить, не солгав хоть раз. Да, мы думаем, что делаем лучше, но, если бы ты был на месте того человека, которому ты недоговариваешь, ты бы понял, что принял бы хоть и горькую, но правду. Стоит задуматься каждому на эту тему. У всех людей множество мнений по этому поводу, но самое верное решение - это уважать человека и его чувства, говорить лишь правду.
Однажды Федька и Серёжка поспорили кто быстрее на лыжах доедет до дома Лены. Судьёй они выбрали Павлика.На следующий день,в два часа дня,ребята собрались на пустыре.Федя и Серёжа косо смотрят друг на друга,думают "Как бы не сжульничал!" Неожиданно раздался голос Павлика: -И так!На старт,внимание, марш!-сею же секунду тронулись с места два друга и помчались на всех порах к дому красавице Ленке.Пыхтят,уж устали ,но нет свою честь защищают и как танки проходят сквозь сугробы белого снега.Вот и дом не за горами.
известие о взятии Пугачевым Нижне-
Озерной крепости, расположенной
неподалеку от Белогорской, и потому
капитан Миронов примет решение
отправить дочь в Оренбург, сама
возможность разлуки, кажется,
потрясла влюбленных не меньше, чем
весть о приближении Пугачева. «Я
нарочно забыл свою шпагу и
воротился за нею: я предчувствовал,
что застану Марью Ивановну одну. В
самом деле, она встретила меня в
дверях и вручила мне шпагу.
«Прощайте, Петр Андреич! — сказала
она мне со слезами. — Меня посылают
в Оренбург. Будьте живы и счастливы;
может быть, Господь приведет нас друг
с другом увидеться; если ж нет…» Туг
она зарыдала. Я обнял ее. «Прощай,
ангел мой, — сказал я, — прощай, моя
милая, моя желанная! Что бы со мной
ни было, верь, что последняя моя
мысль и последняя молитва будет о
тебе!» Маша рыдала, прильнув к моей
груди».
Впрочем, главу VI Гринев назвал
«Пугачевщина» и посчитал
необходимым хотя бы одним абзацем
объяснить, откуда свалилась на
Россию страшная беда. Полудикие
народы, не так давно признавшие
владыкой над собой русскою царя, еще
не привыкли к российским законам,
часто их нарушали и выходили из
повиновения. Чтобы удержать их в
нем, было построено немало
крепостей, защиту которых доверили
немногочисленным гарнизонам,
состоявшим из русских солдат и
издавна живущих на яицких берегах
казаков. Но казаки и сами любили
вольницу и ответили в 1772 году
генералу Траубенбергу на меры по
наведению порядка, предпринятые в
их войске, сильным волнением.
Бунтовщики убили Траубенберга и
были усмирены «картечью и
жестокими наказаниями».
Погашенный бунт оказался, однако,
подобен тлеющему костру, о чем
свидетельствовал, в частности,
зловещий, зашифрованный для
посторонних ушей диалог двух казаков
во второй главе «Капитанской дочки»
— хозяина постоялого двора и того
черного мужика, который сумел
вывести Петрушу из буранной мглы.
Уже этот диалог показывал, что
раздуть костер Пугачеву труда не
составит: слишком памятны для
казаков были жестокие наказания. А
уж полудикие народы рады были
поучаствовать в любых беспорядках.
Увы, инерция идеологического
противопоставления, в данном случае
Пушкина и его героя, дает о себе знать
и в постсоветских работах, по-
прежнему весьма осложняя для
читателя путь к постижению
пушкинского замысла.