Объяснение:
Добрый вечер.
если всё правильно тогда подпишитесь и лайкните а если не правильно тогда извините .
До встречи
ответ: повесть эта в еще большей степени, чем рассказы писателя, двупланова. первый план составляет рассказ о том, как брат и сестра, митраша и настя, пошли за клюквой, о беде, случившейся с детьми, из которой они вышли с собаки травки, о победе над старым злым волком серым помещиком. в финале произведения сообщается, что всю собранную клюкву настя с митрашей подарили эвакуированным из ленинграда детям. как и в других произведениях пришвина, в «кладовой солнца» передана поэзия леса, сообщены интересные наблюдения художника за повадками зверей (сорок, зайца, лисы, лося) ; есть в ней и рассказ о том, как образуется торф и какие возможности он в себе таит.
внешняя канва сюжета не исчерпывает философских идей пришвина, переданных в предельно обобщенной форме сказки, составляющей второй план произведения. обращение писателя в 40-е годы к жанру сказки было не случайно. победа советского народа над фашизмом укрепила убежденность художника в том, что самые смелые сказочные идеи осуществимы. и писатель стремится создать «современную правдивую сказку» , главной идеей которой, по емкому определению в. д. пришвиной, становится «победа высокого человеческого начала в жестокой природе» 1. форма сказки с ее предельным обобщением, выходом в общечеловеческие законы морали писателю расширить художественное время своего повествования, включив в него и прошлое и будущее.
«кладовая солнца» — это не только образное определение торфа, аккумулировавшего в себе тепло солнца и ждущего вмешательства человека, чтобы отдать ему на пользу солнечную энергию. «кладовая солнца» — это в первую очередь символ человеческой деятельности прошлых поколений на пользу поколений будущих, деятельности, материализованной в повести в образах проложенной через болото неизвестными людьми тропы и травки2. люди, по мысли художника, вкладывали себя в природу и тем самым утверждали человечность.
в этот единый поток вливаются юные герои повести митраша и настя, наделенные качествами исследователей и открывателей жизни. «их носики, — пишет пришвин, — можно было видеть и на колхозных полях, лугах, на скотном дворе, на собраниях, в противотанковых рвах» .
перед детьми открывается нелегкий путь к человечности. на нем важно найти свою дорожку, тропинку и в то же бремя не сбиться с пути. вот почему писатель не только не осуждает, как это кажется некоторым исследователям, но даже восхищается ‘характерами своих героев, не пожелавших избрать чужой путь, выбравших свои дорожки. характерно, что «в споре своем, по какой тропке идти, дети одного не знали, что большая тропа и малая, огибая слепую елань, обе сходились на сухой речке, больше уже не расходясь, в конце концов выводили на большую переславскую дорогу» , а там вели к счастливой палестинке — цели похода героев повести.
несчастья насти и митраши вызваны не тем, что каждый из них пошел своей дорогой, а тем, что митраша, игда более легкий путь, пренебрег человеческой тропой и попал в слепую елань. в свою очередь, настя, увлеченная сбором клюквы, дала волю нечеловеческому чувству жадности (великолепна сцена, когда лось не признал в грязной ползающей дейбч’ке человека и принял ее за животное и забыла о брате. увлеченная сбором клюквы, дала волю нечеловеческому чувству жадности (великолепна сцена, когда лось не признал в грязной ползающей дейбч’ке человека и принял ее за животное и забыла о брате. мягкими красками, но вполне определенно показывает писатель, какими тяжелыми и нравственными страданиями расплачиваются дети за свою ошибку: еще бы немного, и символ зла — волк серый помещик, ненавидящий людей, мог бы торжествовать победу. но человеческие добрые качества были прочно заложены в детях. вовремя опомнилась «золотая уточка» настя и нашла брата; мобилизовал свою находчивость митраша и спасся с травки, наделенной опытом служения людям, опытом, который веками воспитывал человек в ее собачьих предках.
объяснение:
Каждая национальная литература имеет свою систему
излюбленных, устойчивых мотивов, характеризующих ее эстетическое своеобразие. Существуют целые исследования
об образе леса — в немецкой литературе, ручья — во французской и т. п. Русская литература в этом отношении изучена
недостаточно: то внимание, которое уделялось до сих пор
типическим образам человек а («лишний человек», «маленький человек», «лирический герой» и т. д .), оттесняло в сознании исследователей первостепенную значимость образов
природы, через которые национальная специфика литературы
проявляется особенно четко. «Климат, образ правления,
вера дают каждому народу особенную физиономию, которая
более или менее отражается в зеркале поэзии» ',— знаменательно, что в этом известном пушкинском определении народности «климат» стоит на первом месте. Если образ правления
и вера суть изменчивые, исторически подвижные черты народной физиономии, то климат, ландшафт, флора и фауна
накладывают на нее родовой отпечаток. Не случайно, что
и М. Лермонтов в стихотворении «Родина» как бы полемически заостряет пушкинскую формулировку: «ни слава, купленная кровью», «ни темной старины заветные преданья»,
то есть ни «образ правления», ни «вера» не трогают душу
поэта,— в родине он любит «степей холодное молчанье»,
«разливы рек ее, подобные морям», врожденные, изначальные черты дорогого ликаУ русского ученого-фольклориста XIX века А. Н. Афанасьева есть трехтомный труд «Поэтические воззрения славян
на природу». Это самое полное из всех существующих исследований мифологии древних славян, а между тем речь в нем
идет только о природе. Конечно, в древности природа оказывала куда большее влияние на человека, чем теперь, когда человечество со всех сторон окружено сферами техники, культуры,
искусственного разума, знаковых систем. И тем не менее
все, созданное человеком,— пока еще только капля в океане
природы. Как весь этот океан отражается в малой капле,
и показывает поэзия. Она всегда остается связующим звеном
между природой и остальным миром. О чем бы ни хотел сказать поэт, ничто не заменит ему образов, взятых из природы:
«вода» и «огонь», «цветок» и «звезда». Поэзия в новое время
выполняет отчасти ту функцию, какую в древности выполняла мифология — представлять мир, создаваемый человеком,
в его гармонии с природой. Связи человека с природой теперь гораздо более опосредованы культурой и цивилизацией, чем раньше, но соответственно усложнился и язык
поэзии.
Можно ли исследовать «поэтические воззрения... на природу» целого народа, если они выражены не в фольклоре,
а в поэзии нового времени? Сложность задачи в том, что
у каждого поэта — свой, особенный образ природы, между
индивидуальными стилями существуют огромные различия,
которые, конечно, отсутствовали в древнем обществе, в эпоху
сложения мифологии и фольклора. Любое произведение той
поры было выражением коллективного сознания, внутри которого еще не* выделялись авторские индивидуальности,—
потому они и не оставили своих имен. Но значит ли это, что
поэзия нового времени не представляет никакой целостности?
Нет, конечно, такая целостность существует, только она
проявляется уже не в рамках отдельных поэтических текстов
(ведь каждый из них создан индивидуальным творцом),
а на более высоком и труднообозримом уровне всей национальной поэзии как единого произведения — мегатекста. Такой мегатекст не есть условная конструкция, он реально существует, у него свой читатель — народ, в памяти которого
хранится вся совокупность текстов, составляющих национальную поэзию. Отдельный исследователь тоже может в известной степени приблизиться к такому масштабу восприятия,
конечно, только в какой-то узкой области, например пейзажной лирики.
.
Объяснение:
Потому что у тебя такой вкус