Во мне простое чувство справедливости заговорило, а вовсе не родственное, - возразил запальчиво Аркадий. - Но так как ты этого чувства не понимаешь, у тебя нет этого ощущения, то ты и не можешь судить о нем. - Другими словами: Аркадий Кирсанов слишком возвышен для моего понимания, - преклоняюсь и умолкаю. - Полно Евгений; мы наконец поссоримся. - Ах, Аркадий! сделай одолжение, поссоримся раз хорошенько - до положения раз, до истребления. - Но ведь этак мы кончим тем... - Что подеремся? - подхватил Базаров. - Что ж? Здесь, на сене, в такой идиллической обстановке, вдали от света и людских взоров - ничего. Но ты со
Вася был добрым, хорошо воспитанным мальчиком. Познакомившись с отвергнутыми обществом людьми, он сочувствует им и никому не выдает тайну их жительства. Когда девочка Маруся тяжело заболела, Васе было ее очень жаль, он хотел хоть чем-то бедняжке. Понимая, что кукла хоть и не вылечит девочку, но зато принесет ей радость, он крадет для нее эту куклу. Я считаю, что хоть кража и считается проступком, в этом случае это - поступок. Ведь кража была сделана не из корыстных мотивов, а чтобы больному другу.
Левша – искусный мастеровой, один из тех, кто участвовал в подковывании блохи, олицетворяет талантливость русского народа. Но подкованная блоха перестает танцевать: у русских умельцев нет элементарных технических знаний, которые есть у любого английского мастера. Лесков не дает имени своему герою, подчеркивая тем самым собирательный смысл и значение его характера ("Там, где стоит "Левша", надо читать русский народ", – говорил Лесков). Левша, будучи в Англии, отвергает выгодные предложения англичан и возвращается в Россию. Он бескорыстен и неподкупен, но он "забит", чувствует собственную незначительность рядом с чиновниками и вельможами. Левша привык к постоянным угрозам и побоям.
родственное, - возразил запальчиво Аркадий. - Но так как ты этого чувства не
понимаешь, у тебя нет этого ощущения, то ты и не можешь судить о нем.
- Другими словами: Аркадий Кирсанов слишком возвышен для моего
понимания, - преклоняюсь и умолкаю.
- Полно Евгений; мы наконец поссоримся.
- Ах, Аркадий! сделай одолжение, поссоримся раз хорошенько - до
положения раз, до истребления.
- Но ведь этак мы кончим тем...
- Что подеремся? - подхватил Базаров. - Что ж? Здесь, на сене, в такой
идиллической обстановке, вдали от света и людских взоров - ничего. Но ты со