Почему в Калифорнии не найти умных медведей
Из фольклора США
Мы не погрешим против правды, если скажем, что самым большим на свете медведем был Старина Гром Небесный.
Самым большим — да, но не самым умным. Встречались в Калифорнии во времена, когда там проходил фронтир, медведи-гризли такие мозговитые, что мозгам было тесно в их башках. Может, оттого, что солнце там шпарило каждый божий день? Коли не дождь, так солнце и солнце. А на солнце, сами знаете, все живехонько созревает.
Предположим, родился у медведицы медвежонок-несмышленыш. Солнце его пригрело, и, глядишь, умишко у него быстро и созрел. Так или иначе, а КУ (коэффициент умственного развития, как теперь выражаются специалисты) у этих медведей был на диво высокий. И водилось их тогда видимо-невидимо — можно сказать, больше, чем скотины рогатой.
Во всяком случае, так оно было на Рашен-Ривер в ту пору, когда на берегу ее поселился один фермер. Он выращивал сочную кукурузу и разводил свиней.
В первую же осень, как только кукуруза начала вызревать, на его поле забрели медведи и подчистили все до единого початка. А фермер-то прикидывал: часть кукурузы он продаст, остальной будет свиней откармливать, тоже на продажу, конечно.
Ох и рассердился он! Просто-таки из себя вышел. И всякий раз, как пойдет в поле, увидит голые стебли без пухленьких, желтых початков, так из себя выходит и назад в себя никак прийти не может. Он твердо знал, что это медведи, потому как следы их ясно виднелись на земле. Но вот загадка: медведи кукурузу-то не ели, а с собой уносили.
Дальше — больше, за кукурузой стали пропадать сами свинки. Фермер прямо-таки обыскался — туда, сюда, все надеялся хоть ихние косточки отыскать на том месте, где косолапые лакомились окороками. Но ни единой не нашел. Даже жалкого хвостика.
Как-то раз ему почудилось, будто визжит кто под деревом. Подошел, а это вовсе и не визжит, а мяучит; видно, какой-то кот свое «мяу» промяукал да и забыл тут.
Чуть с ума не спятил бедный фермер, хотя пятить-то особо было не с чего. И вдруг напал на след, ведущий прочь с его кукурузного поля. След этот вилял зигзагом сначала меж кукурузных полос, потом поднимался на холм и, наконец, спускался к лесочку милях в трех от поля. След был медвежий, ни чей другой, потому как только косолапые так косолапят.
Прихватил фермер свое ружье, вскинул на плечо и зашагал к тому лесу. Подходит и слышит: вроде как медведи ворчат, пыхтят. Поближе подкрался. Вот те на! Медведей сотня, не меньше, и все за работой. Да за какой! Строят свиной хлев из павших стволов да толстых веток и загоняют в него его собственных призовых свинок! Одни медведи строят, другие полные охапки кукурузных початков таскают, хряков его подкармливают.
Что и говорить, косолапый не промах, для себя, значит, запас на зиму готовит! Ну и умные бестии эти медведи! Куда ему с ними тягаться!
Повернулся фермер и пошел восвояси, ни одного выстрела не сделал. Запряг он коней, побросал в фургон кой-какие вещички и подался в другие места. Говорят, будто он завел ферму в горах, стал из гальки валуны выращивать, чтоб подправить местный пейзаж в Скалистых горах иль в Колорадо, точно не знаем.
А медведи взялись его старой фермой управлять. И преуспели поначалу, а потом уж больно разъелись, обленились и, чуть что, в спячку заваливались. Медведи, дело известное, все зимние месяцы в году спят без просыпу. А эти медведи спали и зимой, и весной, и осенью. До того дошло* что даже летом заваливались спать, пока не заснули на веки вечные. Может, потому в Калифорнии и не найти больше умных медведей?
