Экзекутор Иван Дмитриевич Червяков смотрит в театре спектакль «Корневильские колокола». Во время представления Червяков чихает и обрызгивает старичка, в котором признаёт статского генерала Бризжалова, служащего по ведомству путей сообщения. Сконфуженный экзекутор начинает шептать генералу извинения. Бризжалов говорит: «Ничего, ничего...», и просит не мешать слушать. В антракте смущённый Червяков подходит к генералу и снова извиняется. Генерал говорит ему, что уже забыл об этом недоразумении, но мысли о произошедшем не идут из головы Ивана Дмитриевича. Придя домой, он рассказывает жене, как чихнул на генерала. Жена сначала пугается, но узнав, что генерал «чужой», успокаивается и советует сходить и извиниться. На следующий день Червяков надевает новый вицмундир, стрижётся и отправляется к Бризжалову. В приёмной экзекутор вновь извиняется перед генералом, который говорит: «Какие пустяки... Бог знает что!» и принимается за дела с просителями. Иван Дмитриевич думает, что Бризжалов даже говорить с ним не хочет, и решает, что так этого оставлять нельзя. Когда генерал заканчивает с посетителями, Червяков снова пытается извиниться. Бризжалов уже действительно не хочет его слушать, считая, что это издевательство.
Червяков решает, что больше ходить и извиняться не будет, а напишет письмо. Письмо он, однако, не пишет, и на следующий день отправляется к генералу сам. Бризжалов, в бешенстве, выгоняет Червякова. Экзекутор возвращается домой, не снимая вицмундира ложится на диван и помирает.
Утром, когда еще все спали, я встал и, надев фуражку, тихо побрел по берегу бухты. Долго брел, грустно брел. Вот и моя скала, вот и расселина - мое пище- и книгохранилище. Я вынул Буссенара, Майн Рида и уселся у подножия скалы. Перелистал книги... в последний раз. И со страниц на меня глядели индейцы, поющие: "Виют витры, виют буйны", глядели негры, танцующие польку-мазурку под звуки хохлацкого торбана, львы прыгали через обруч и слоны стреляли хоботом из пистолета... Я вздохнул. Прощай, мое детство, мое сладкое, изумительно интересное детство... Я вырыл в песке под скалой яму, положил в нее все томики француза Буссенара и англичанина капитана Майн Рида, засыпал эту могилу, встал и выпрямился, обведя горизонт совсем другим взглядом... Пиратов не было и не могло быть; не должно быть. Мальчик умер. Вместо него - родился юноша. * * * В слонов лучше всего стрелять разрывными пулями...
На следующий день Червяков надевает новый вицмундир, стрижётся и отправляется к Бризжалову. В приёмной экзекутор вновь извиняется перед генералом, который говорит: «Какие пустяки... Бог знает что!» и принимается за дела с просителями. Иван Дмитриевич думает, что Бризжалов даже говорить с ним не хочет, и решает, что так этого оставлять нельзя. Когда генерал заканчивает с посетителями, Червяков снова пытается извиниться. Бризжалов уже действительно не хочет его слушать, считая, что это издевательство.
Червяков решает, что больше ходить и извиняться не будет, а напишет письмо. Письмо он, однако, не пишет, и на следующий день отправляется к генералу сам. Бризжалов, в бешенстве, выгоняет Червякова. Экзекутор возвращается домой, не снимая вицмундира ложится на диван и помирает.