ИВАН-ДУРАК — герой сказки П.П.Ершова «Конек-Горбунок» (1834). Как и полагается в русской сказке, тот, кого зовут И.-д., вовсе и не дурак, а ловкий крестьянский парень, сам себе на уме. Хоть и распевает, лежа на печи, «изо всей дурацкой мочи»,— «сам не прост», может и «черта оседлать». С верного Конька-Горбунка он легко выполняет приказы глупого царя: «хитро поймал Жар-птицу», похитил Царь-Девицу, ездил за кольцом, «был и на небе послом», в котлах не сварился и «красавцем учинился». Не послушавшись Горбунка, схоронив перо Жар-птицы, которое и навлекло на его голову столько бед и приключений, удачливый И.-д., сам того не желая, «сделался царем». Веселый, разудалый простак всегда волшебно вознаграждается по справедливости силами добра. Образ И.-д. продолжает сложившуюся литературную традицию в изображении сказочного героя (Емеля, Балда и др.). Сюжет о Коньке-Горбунке и И.-д. был воплощен в нескольких балетах (разных композиторов и хореографов). Последний по времени — Р.К.Щедрина (1959), в балете которого роль И.-д. исполнял В.В.Васильев.
В повести «Станционный смотритель» Пушкин рассказал историю бедного чиновника Самсона Вырина и его дочери Дуни. «Ах, Дуня, Дуня! Что за девка-то была. Бывало, кто ни проедет, всякий ее похвалит, никто не осудит... Дом ею держался: что прибрать, что приготовить, за всем успевала», — рассказывал старик о своей дочери, которую он любил и лелеял. Но однажды проезжий гусар увез Дуню. Самсон Вырин нашел Минского в Петербурге и молил его отдать ему дочь: «Ведь вы натешились ею; не погубите ж ее понапрасну», — просил несчастный отец. «Что сделано, того не воротишь... Зачем тебе ее? Она меня любит, она отвыкла от прежнего своего состояния», — отвечал гусар. Минский обещал Вырину, что Дуня будет счастлива. В конце рассказа Дуня, действительно, появляется барыней, в карете, с тремя барчатами, с кормилицей и черной моськой. Судя по всему, Минский сдержал свое слово. Хотя такой поворот в ситуации Дуни — редкость. «Всяко случается, — размышлял Вырин. — Не ее первую, не ее последнюю сманил проезжий повеса, а там подержал и бросил». С этими мыслями и умер отец Дуни, так и не узнав, как сложилась судьба дочери. Можно ли считать судьбу Дуни счастливой? Скорее, ее можно назвать благополучной, удачно сложившейся. Но за это благополучие «блестящей барыни» дорого заплачено. Горе несчастного отца, его ранняя кончина будут вечным упреком Дуне. Не зря она так горько плакала на его могиле. Она всегда будет чувствовать свою вину перед отцом, который не успел ее простить, не видел ее счастья. Был ли у нее другой путь? Судя по всему, она любит Минского. А соединить отца и мужа в одной семье она не могла бы, ведь они люди разного круга. Вернувшись же к отцу, Дуня должна была бы отказаться от Минского. Но и в этом случае прежнего счастья не было бы: «Ни ты, ни она — вы не забудете того, что случилось», — говорил при встрече Минский отцу Дуни. В сложившейся ситуации у девушки был только один путь: положиться на судьбу, поверить «честному слову» Минского, и всю жизнь нести в своей душе тяжесть вины перед отцом и боль разлуки с ним. В этом драматизм судьбы Дуни Выриной