Главный герой этого рассказа — маленький мальчик, который жил с матерью в деревне, но из-за того, что там не было средней школы, мать отправила его учиться в райцентр. Мальчик трудно переживал разлуку с матерью, но понимал, что ему необходимо учиться дальше и что родные возлагают на него надежды. Семья жила бедно, и мать не могла ему присылать деньги. Дети в школе играли в «чику» на деньги, и мальчик решил, что если он будет выигрывать, то сможет не только себе покупать еду, но еще и матери отправлять. У него были хорошие глазомер и меткость. Часто ему доставалось от взрослых мальчиков, но все равно он мог покупать себе молоко и хлеб. В школе у него не было проблем с учебой, кроме французского, ему никак не удавалось произношение. Молодая учительница стала оставлять его после уроков, но мальчик сбегал играть. Однажды, застав его за игрой на деньги, Лидия Михайловна решила серьезно с ним поговорить. Из разговора с ним она поняла, что мальчик вынужден играть, чтобы прокормиться. Она начинает заниматься с ним отдельно, приглашает его к себе домой. Пытается накормить и окружить заботой и вниманием, но тот из гордости и стеснения отказывается. Тогда учительница предлагает ему сыграть с ней на деньги в игру «замеряшки». Она ему подыгрывает, а чтобы мальчик этого не заметил, делает вид, что жульничает. Однажды за этим занятием их случайно застает директор школы. Не разобравшись в ситуации, он увольняет молодую учительницу. Но учительница не забыла про своего ученика, она отправляла ему посылки с едой, в одной из них были яблоки, мальчик до этого видел их только на картинке. На всю жизнь запомнилась ему эта история, и он с благодарностью вспоминает Лидию Михайловну.
13 подвиг Геракла
Все математики, с которыми мне приходилось встречаться в школе и после школы, были людьми неряшливыми, слабохарактерными и довольно гениальными. Так что утверждение насчет того, что пифагоровы штаны якобы во все стороны равны, навряд ли абсолютно точно.
Возможно, у самого Пифагора так оно и было, но его последователи, наверно, об этом забыли и мало обращали внимания на свою внешность.
И все-таки был один математик в нашей школе, который отличался от всех других. Его нельзя было назвать слабохарактерным, ни тем более неряшливым. Не знаю, был ли он гениален, — сейчас это трудно установить. Я думаю, скорее всего был.
Звали его Харлампий Диогенович. Как и Пифагор, он был по происхождению грек. Появился он в нашем классе с нового учебного года. До этого мы о нем не слышали и даже не знали, что такие математики могут быть.
Он сразу же установил в нашем классе образцовую тишину. Тишина стояла такая жуткая, что иногда директор испуганно распахивал дверь, потому что не мог понять, на месте мы или сбежали на стадион.
Стадион находился рядом со школьным двором и постоянно, особенно во время больших состязаний, мешал педагогическому процессу. Директор даже писал куда-то, чтобы его перенесли в другое место. Он говорил, что стадион нервирует школьников. На самом деле нас нервировал не стадион, а комендант стадиона дядя Вася, который безошибочно нас узнавал, даже если мы были без книжек, и гнал нас оттуда со злостью, не угасающей с годами.
К счастью, нашего директора не послушались и стадион оставили на месте, только деревянный забор заменили каменным. Так что теперь приходилось перелезать и тем, которые раньше смотрели на стадион через щели в деревянной ограде.
Все же директор наш напрасно боялся, что мы можем сбежать с урока математики. Это было немыслимо. Это было все равно что подойти к директору на перемене и молча скинуть с него шляпу, хотя она всем порядочно надоела. Он всегда, и зимой и летом, ходил в одной шляпе, вечнозеленой, как магнолия. И всегда чего-нибудь боялся.
Со стороны могло показаться, что он больше всего боялся комиссии из гороно, на самом деле он больше всего боялся нашего завуча. Это была демоническая женщина. Когда-нибудь я напишу о ней поэму в байроновском духе, но сейчас я рассказываю о другом.
Конечно, мы никак не могли сбежать с урока математики. Если мы вообще когда-нибудь и сбегали с урока, то это был, как правило, урок пения.
Бывало, только входит наш Харлампий Диогенович в класс, сразу все затихают, и так до самого конца урока. Правда, иногда он нас заставлял смеяться, но это был не стихийный смех, а веселье, организованное сверху самим же учителем. Оно не нарушало дисциплины, а служило ей, как в геометрии доказательство от обратного.
Происходило это примерно так. Скажем, иной ученик чуть припоздает на урок, ну примерно на полсекунды после звонка, а Харлампий Диогенович уже входит в дверь. Бедный ученик готов провалиться сквозь пол. Может, и провалился бы, если б прямо под нашим классом не находилась учительская.
Иной учитель на такой пустяк не обратит внимания, другой сгоряча выругает, но только не Харлампий Диогенович. В таких случаях он останавливался в дверях, перекладывал журнал из руки в руку и жестом, исполненным уважения к личности ученика, указывал на проход.
Потомучто он был очень благородным и вежливым
Объяснение: