Никита,оставшись.один,пошёл в сарай и увидел там пустую бочку.Он думал,что в ней живёт маленький человечек с длиной бородой.Никита разговаривал с ним,попросил отдать ножницы,которые пропали у мамы.За деревней кто-то ухнул.Бочка отозвалась страшным голосом.Никита испугался и попросил защиты у солнца.
Солнце было доброе и ласковое.Никита подумал,что это дедушка теперь живёт на солнце.
За огородом находился старый колодец.Никита думал,что на дне живут маленькие водяные жители,толстые,безволосые и вредные.Потом ему представилось,что там ещё и великан.
У сарая он увидел две земляные норы.Он решил,что это змеиные норы.
Никита увидел на огороде старый пень и решил,что это голова человека.Лицо у пня было сердитое.
Он смотрел на старую баню и думал.что это бабушка превратилась в избушку.
Петух представлялся ему пастухом,а цветок-маленьким ребёнком.
Я убежден, что Платонову было с т р а ш н о жить, но не из-за обстоятельств собственной судьбы - создатель "Чевенгура" мог понимать свое существование в этих обстоятельствах только как временное, отсюда и усталость в каждом платоновском взгляде, дошедшем до нас. Никакой более страшной картины невозможно представить человеку, чем картина убийства, воспаляющая ответной судорогой выживания каждый нерв и как будто на живой же плоти выжигающая свою реальность. Платонов видел смерть, которую сеяла революция в воронежских степях. Но что пробудила в нем первая увиденная картина смерти? То, что после никогда он не мог забыть - и настойчиво выписывал эту одну и ту же картину смерти: прекращение, убывание, исчезновение, отнятие жизни. Главным событием той исторической эпохи было убийство Бога: не сына Божьего, но помазанника Божьего - не от неверия посланному Богом, а от неверия в самого Бога. Поэтому блекнут события самой истории и Россия скукоживается на смертном морозце до места этой казни, где каждой каплей крови и каждой человеческой слезинкой исполнялся приговор, объявленный Богу. Метафизичность этого уничтожения не делает его менее действительным, ведь производило оно действие в миллионах вовсе не условное, а почти мышечно ощутимое в том, как работал молох убийств и в одержимости нового человека в борьбе с миром Божьим как с источником страданий. Физическое же убийство Бога было вложено в осязаемую и достижимую идею построения царства всеобщего равенства на земле. Венец этого царства - смерть Бога. И каждое новое убийство во имя этой идеи было даже не жертвоприношением, а еще одним кирпичиком в ее фундамент. Ни до, ни после, но в момент духовного убийства веры в России является писатель, изъясняющийся на чуждом собственно словесности изначальном языке метафор человеческого существования со знанием того, что это убийство отнюдь не метафизично. Он его свидетель. Он ученик убитой веры, ее апостол. Некто Андрей сын Платонов, родившийся в Воронеже в семье рабочего. Русский пролетарий, верующий, что освобожденное человечество, оснащенное умными одухотворенными машинами воздвигнуть рай на земле. Инженер-мелиоратор, скитавшийся по опустошенной голодной степи как строитель вселенского рая. Но о "России, пропахшей трупами" cказано было Платоновым в "Симфонии cознания" уже не с утопическим пафосом. Россия, пропахшая трупами - это даже не метафора. Трупы усеяли русскую землю: она кормится смертью - и несет смерть засухой, недородом. Природа заражена смертью, существование людей неподлинно, жертва сокрушительна. Что Платонов, наподобие раскаявшегося грешника, разглядел в коммунистической утопии "Россию, пропахшую трупами" - этого не могло быть. Он не раскаивается в своей любви к трудовому русскому народу и в своей вере, рожденной еще в молодом одержимом человеке идеей вселенского беззаветного строительства: но вот самого этого человека встреча с чем-то будто бы подменила. Суть платоновского писательства и дара, открывшегося в нем - в таинстве превращения, но не в убогом социальном покаянии или осознание собственных жизненных ошибок.
литературы 19 века признается пристальное
внимание к человеческой душе. Можно
справедливо утверждать, что главным героем
этого века была личность человека во всем
многообразии ее граней.
Человек с его поступками и мыслями, чувствами
и желаниями постоянно был в центре внимания
мастеров слова. Писатели разных времен
пытались заглянуть в самые потайные уголки
души человеческой, найти истинные причины
многих его поступков. В изображении внутреннего
мира личности человека небывалых вершин
достигли такие русские писатели-реалисты, как:
Чехов, Толстой, Островский, Достоевский,
Тургенев и другие. Они смогли открыть в душе
человека другие измерения, правдиво описать его
сокровенные мысли. Именно благодаря
искреннему интересу к внутреннему миру героя,
произведения таких писателей совершенно
справедливо именуют психологическими.
не уверена