Поэт пытался передать нам атмосферу глубокой старины, когда произведения исполняли гусляры, поэтому он и назвал поэму песней из-за своего уважения к народному фольклору. Поэт словно переносится в использует старинную речь. Поэма написана так, как будто её исполняют гусляры.
Эта поэма вызывала у меня чувство, что зло так и осталось безнаказанным, хотя купец и убил обидчика своей жены, но вследствие того, что царь казнит Калашникова, это зло всё-таки торжествует, и купец мог только своей смертью сохранить доброе имя своей жены и честь своей семьи. У меня появилось чувство глубокого уважения к этому народному герою, поднявшемуся против несправедливости, ведь Кирибеевич поступил так с женой купца, нисколько не беспокоясь о случившемся и не боясь никакого наказания, что говорит о том, что опричники пользовались огромной поддержкой Ивана Грозного. Царь казнит Калашникова, хотя он убил опричника в честном бою, и нам горько от такой несправедливости, что жена его останется одна с детьми, будет вдовой.
1. «Кто хоть волнение испытал в неволе, тот испытал худшего, чем смерть». (Максим).
2. «Придет пора, искра разгорится новым огнем!» (Захар Беркут)
.3. «Хотя я лишь волк, мелкий зверь, то все еще дам совет тухольскому медведю!» (Тугар Волк)
.4. «Раз мать родила, раз и гибнуть придется». (Бурунда).
5. «Нет, власти у нас над общиной не имеет никто: община имеет власть сама, а больше никто...» (Максим)
.6. «Мы больше всего любим свой угол,- когда бы так каждый другой любил свой угол, то вероятно все люди жили бы на свете спокойно и счастливо». (Максим).
7. «Не отразить, но разбить их — сие должна быть наша цель!» (Захар Беркут).
8. «Свидетельство мое против боярина Тугара Волка большое и страшное: он предатель...». (Митька Воин).
9. «Я буду твоей служанкой, твоей невольницей до последнего вздоха, лишь не иди туда, не подавай своего честного имени на вечный позор!» (Мирослава).
10. «Я не пойду дальше. Я не стану изменницей своего края!» (Мирослава).
11. «Гляди, девушка, на своего отца. Будь верна великому Чингисхану!» (Пета).
12. «Ты очень хитрый, такой хитрый, что аж себя самого перехитрил! Ты говоришь, что счастье желаешь, а ты убил мое счастье». (Мирослава).
— Э! да ты, я вижу, Аркадий Николаевич, понимаешь любовь, как все новейшие молодые люди: цып, цып, цып, курочка, а как только курочка начинает приближаться, давай Бог ноги! Я не таков. Но довольно об этом. Чему нельзя, о том и говорить стыдно. — Он повернулся на бок. — Эге! вон молодец муравей тащит полумертвую муху. Тащи ее, брат, тащи! Не смотри на то, что она упирается, пользуйся тем, что ты, в качестве животного, имеешь право не признавать чувства сострадания, не то что наш брат, самоломаный!— Не ты бы говорил, Евгений! Когда ты себя ломал?Базаров приподнял голову.— Я только этим и горячусь. Сам себя не сломал, так и бабенка меня не сломает. Аминь! Кончено! Слова об этом больше от меня не услышишь.Оба приятеля полежали некоторое время в молчании.— Да, — начал Базаров, — странное существо человек. Как посмотришь этак сбоку да издали на глухую жизнь, какую ведут здесь «отцы», кажется: чего лучше? Ешь, пей и знай, что поступаешь самым правильным, самым разумным манером. Ан нет; тоска одолеет. Хочется с людьми возиться, хоть ругать их, да возиться с ними.— Надо бы так устроить жизнь, чтобы каждое мгновение в ней было значительно, — произнес задумчиво Аркадий.— Кто говорит! Значительное хоть и ложно бывает, да сладко, но и с незначительным помириться можно... а вот дрязги, дрязги... это беда.— Дрязги не существуют для человека, если он только не захочет их признать.— Гм... это ты сказал противоположное общее место.— Что? Что ты называешь этим именем?— А вот что: сказать, например, что просвещение полезно, это общее место; а сказать, что просвещение вредно, это противоположное общее место. Оно как будто щеголеватее, а, в сущности, одно и то же.— Да правда-то где, на какой стороне?— Где? Я тебе отвечу, как эхо: где?— Ты в меланхолическом настроении сегодня, Евгений.— В самом деле? Солнце меня, должно быть, распарило, да и малины нельзя так много есть.— В таком случае нехудо вздремнуть, — заметил Аркадий только ты не смотри на меня: всякого человека лицо глупо, когда он спит.— А тебе не все равно, что о тебе думают?— Не знаю, что тебе сказать. Настоящий человек об этом не должен заботиться; настоящий человек тот, о котором думать нечего, а которого надобно слушаться или ненавидеть.— Странно! я никого не ненавижу, — промолвил, подумавши, Аркадий.— А я так многих. Ты нежная душа, размазня, где тебе ненавидеть!.. Ты робеешь, мало на себя надеешься...— А ты, — перебил Аркадий, — на себя надеешься? Ты высокого мнения о самом себе?Базаров