Рассказ танкистаБыл трудный бой. Всё нынче как спросонку... И только не могу себе простить: Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку, Но как зовут, - забыл его спросить.
Лет десяти-двенадцати. Бедовый. Из тех, что главарями у детей. Из тех, что в городишках прифронтовых Встречают нас, как дорогих гостей.
Машины обступают на стоянках, Таскать им воду вёдрами не труд. Выносят мыло с полотенцем к танку И сливы недозрелые суют...
Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен. Мы прорывались к площади вперёд, А он гвоздит, - не выглянуть из башен, - И чёрт его поймёт, откуда бьёт.
Тут угадай-ка, за каким домишком Он примостился - столько всяких дыр! И вдруг к машине подбежал парнишка: «Товарищ командир! Товарищ командир!
Я знаю, где их пушка... Я разведал... Я подползал, они вон там, в саду»... «Да где же? Где?» - «А дайте, я поеду На танке с вами, прямо приведу!»
Что ж, бой не ждёт. «Влезай сюда, дружище...» И вот мы катим к месту вчетвером, Стоит парнишка, мимо пули свищут, - И только рубашонка пузырём.
Подъехали. «Вот здесь!» И с разворота Заходим в тыл и полный газ даём, И эту пушку заодно с расчётом Мы вмяли в рыхлый жирный чернозём.
Я вытер пот. Душила гарь и копоть. От дома к дому шёл большой пожар. И помню, я сказал хлопец...» И руку, как товарищу
Был трудный бой. Всё нынче как спросонку. И только не могу себе простить: Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку, Но как зовут, - забыл его спросить.
Каждый из нас в детстве мечтал стать волшебником, и я тоже… Я бы изменил наш мир в лучшею сторону. В первую очередь я бы собрал всех своих близких, и спросил бы у них: «Что бы вы хотели изменить в этом мире?». Если бы меня наградил такой силой, я бы в первую очередь я бы исполнил желания своих родных, так как они самое ценное что есть в моей жизни. Но даже не будучи волшебником, я могу им. Всегда можно поинтересоваться, чего бы им хотелось. И если у меня есть возможность как-то исполнить желания близких, всегда стараться это делать. Каждый из нас может делать добро для других, тогда в их глазах мы всегда будем волшебниками
Повествование об уездном суде в "Ревизоре" сосредоточено вокруг судьи Аммоса Федоровича Ляпкина-Тяпкина. Вообще же в суде царит беспорядок и воровство.
Ляпкин-Тяпкин по Гоголю- «человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки и потому каждому слову своему дает вес» .
Узнав о том, что должен приехать ревизор, причину его появления в уездном городе он объясняет тем, что «Россия… да… хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены» .
Ляпкин-Тяпкин больше занят охотой, чем судопроизводством, поэтому и взятки берет борзыми щенками. В личных целях использует он и ссоры соседей-помещиков.
«Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу,— говорит он городничему, — и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого» . А травля зайцев, как известно, причиняла большие убытки, т. к. истреблялись посевы.
Сторожа завели в присутственных местах домашних гусей (но это и намек городничего: взятки) , в присутствии, т. е. там, где происходит прием посетителей, висит арапник — длинный ременный кнут, прикрепленный к короткой палке. Он является принадлежностью охотника, но и здесь намек на то, что в суде прибегали к телесным наказаниям. Заседатель был постоянно пьяным. Дела велись как-нибудь, тяп-ляп (на это намекает и фамилия судьи) .
Судья Ляпкин-Тяпкин: «В самом деле, — признается он, — кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот уже пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда, а что неправда» .
Таким образом, учреждение мало при для дел поддержания законности.
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
Но как зовут, - забыл его спросить.
Лет десяти-двенадцати. Бедовый.
Из тех, что главарями у детей.
Из тех, что в городишках прифронтовых
Встречают нас, как дорогих гостей.
Машины обступают на стоянках,
Таскать им воду вёдрами не труд.
Выносят мыло с полотенцем к танку
И сливы недозрелые суют...
Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен.
Мы прорывались к площади вперёд,
А он гвоздит, - не выглянуть из башен, -
И чёрт его поймёт, откуда бьёт.
Тут угадай-ка, за каким домишком
Он примостился - столько всяких дыр!
И вдруг к машине подбежал парнишка:
«Товарищ командир! Товарищ командир!
Я знаю, где их пушка... Я разведал...
Я подползал, они вон там, в саду»...
«Да где же? Где?» - «А дайте, я поеду
На танке с вами, прямо приведу!»
Что ж, бой не ждёт. «Влезай сюда, дружище...»
И вот мы катим к месту вчетвером,
Стоит парнишка, мимо пули свищут, -
И только рубашонка пузырём.
Подъехали. «Вот здесь!» И с разворота
Заходим в тыл и полный газ даём,
И эту пушку заодно с расчётом
Мы вмяли в рыхлый жирный чернозём.
Я вытер пот. Душила гарь и копоть.
От дома к дому шёл большой пожар.
И помню, я сказал хлопец...»
И руку, как товарищу
Был трудный бой. Всё нынче как спросонку.
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
Но как зовут, - забыл его спросить.