Мне нравится вот этот эпизод, потому что он самый смешной во всей комедии: ЦИТАТА: Правдин. Дверь, например, какое имя: существительное или прилагательное? Митрофан. Дверь? Котора дверь? Правдин. Котора дверь! Вот эта. Митрофан. Эта? Прилагательна. Правдин. Почему ж? Митрофан. Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навешена: так та покамест существительна. Стародум. Так поэтому у тебя слово дурак прилагательное, потому что оно прилагается к глупому человеку? Митрофан. И ведомо. Г-жа Простакова. Что, каково, мой батюшка? Простаков. Каково, мой отец? Правдин. Нельзя лучше. В грамматике он силен.
 Один из самых великих деятелей эпохи Возрождения — флорентинец Леонардо да Винчи ( 1452 - 1519 ). Отец его был зажиточным горожанином, мать — простой крестьянкой. Леонардо да Винчи был очень разносторонним человеком : гениальным живописцем и учёным, инженером-изобретателем, архитектором и скульптором, музыкантом и поэтом. Леонардо да Винчи с детства воспитывал в себе неутомимое трудолюбие. Трудности не могли сломить его — они рождали в нём лишь новые силы. Своим ученикам он говорил : “Счастье приходит к тому, кто много трудится”. Живопись Леонардо да Винчи считал главным видом искусства. Он подходил к живописи как исследователь, считая что с её человек познаёт мир. В картинах Леонардо отражена жизнь, которую любил и наблюдал художник. Он подолгу бродил по улицам и площадям, внимательно всматривался в лица, делая зарисовки с натуры. Его привлекали люди в минуты радости или горя, когда их жесты и лица особенно выразительны. Леонардо да Винчи достиг высокого мастерства в передаче неуловимых переходов от света к тени. С светотени он добивался впечатления объёма изображаемых предметов. Больше всего Леонардо да Винчи как художника интересовал человек и его чувства. Всему миру известна его картина “Мона Лиза” (или “Джоконда”) — портрет молодой горожанки. Художник сумел передать не только внешнее сходство, но и характер, меняющееся настроение женщины. Многие считают, что в Моне Лизе воплощён размышляющий человек эпохи Возрождения. Она сама рассматривает зрителя, не сводя с него проницательного взора, словно хочет проникнуть в его мысли, постигнуть его характер. Леонардо да Винчи в своих научных открытиях и догадках на несколько столетий опередил своё время. Научные выводы он строил на наблюдении. “Мудрость — дочь опыта”, — любил говорить учёный. Он наблюдал приливы и отливы моря, полёт птиц, изучал строение глаза. С науки Леонардо мечтал облегчить труд человека. Современники высоко ценили Леонардо да Винчи как инженера : по его проекту был построен большой канал, снабжавший Милан питьевой водой. Листы его записных книжек были испещрены чертежами и рисунками. Здесь токарные и ткацкие станки, прялка и землечерпалка, турбины и подъёмные при Леонардо да Винчи разрабатывал устройства парашюта и верталёта, подводной лодки и водолазного костюма.
Обладая независимым и гордым характером, равнодушный к распрям, Леонардо да Винчи желал одного — заниматься без помех своим любимым делом. Он часто менял своих заказчиков и покровителей, работал то во Флоренции, то в Милане, то в Риме. Всю жизнь он скитался и умер на чужбине, во
Заметьте: уже всего лишь птица, а не чародейка-кукушка.
Весь строй этого орловского стихотворения отличен от стихотворения Твардовского «Я убит подо Ржевом...». И все-таки нервный корешок правды у них один.
И былинка все та же — вот щемит, щемит она на ветру то ли в строке, то ли за строкой где-то... Тридцать лет, как отгромыхала, война, а вот — щемит. Щемит и, как на каком-то знобком оселочке пережитого, вострит нашу память, покою не дает...
И так — через все богатое, многомерное творчество Сергея Сергеевича Орлова, через все его книги от первого сборника до избранного. И тут каждый раздел — раздел не просто, а раздел-перекат, как на северной ключевой черемуховой реке. И вся эта река, звонкоструйная, чистая, полнит собой глубокое Белое озеро — озеро рождества поэта, озеро его юности.
Я знал, что Сергей Орлов работает над новой книгой, знал и даже поторапливал его при встречах: хотелось, чтобы она у него поскорей вышла.
Но Орлов, как всегда, умел не торопиться — так он любил свою работу — и, как всегда, оставался верен своему рабочему шагу: шел, как и шел — ровно, уверенно, без суетных рывков и досадных срывов.
И это не только в творчестве.
Это у Орлова было во всем.
Это — и в слове, и в деле.
Это — и в службе, и в дружбе.
Это — в самом характере Орлова, в его, я бы сказал, северянской первооснове, в уставе души: уж если делать, так добротно, уж если баять, так красно.
И — совестливо!
Вот первопункт его жизненной и творческой заповеди. И поэтому все, к чему так или иначе имел касательство Орлов: Орлов — руководитель семинара, Орлов-секретарь Орлов-докладчик — все, все говорило нам, что это его — личностно орловское. Его — обстоятельное, талантливое, яркое.
А ярче и талантливее всего это проявлялось в стихах.
И мы ждали от него новых стихов.
Ждали новую книгу...
И вдруг — во что до сих пор никак не хочется верить — Орлов? не стало.
Для нас, близких друзей поэта, весть о его кончине сперва показалась какой-то чудовищной нелепостью, граничащей с обманом: как так?! Вроде бы особенно ни на что не жаловался, не докучал врачам, и вдруг!..
Но в том-то все и дело, что это не совсем так, «вдруг».
Была война. Была та самая Великая, изо дня в день четыре года смертно полыхавшая война, на которой Орлов, дважды горевший в танке, чудом, можно сказать, уцелел. Она, та война, была не только тысячеверстой линией огня и крови, линией поминутной смерти и мучительной каждодневной боли, но и многолетней, обращенной сюда, в сторону нашего сегодня, полосой чудовищных разрушений, пожарищ, пустырей, полосой ноющих к непогоде ран, полосой безутешных материнских и вдовьих слез, полем перенапряженных нервов, полем памяти, полем пережитого.
ЦИТАТА:
Правдин. Дверь, например, какое имя: существительное или прилагательное?
Митрофан. Дверь? Котора дверь?
Правдин. Котора дверь! Вот эта.
Митрофан. Эта? Прилагательна.
Правдин. Почему ж?
Митрофан. Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навешена: так та покамест существительна.
Стародум. Так поэтому у тебя слово дурак прилагательное, потому что оно прилагается к глупому человеку?
Митрофан. И ведомо.
Г-жа Простакова. Что, каково, мой батюшка?
Простаков. Каково, мой отец?
Правдин. Нельзя лучше. В грамматике он силен.