я люблю читать стихи самуила яковлевича маршака. они всегда веселые, увлекательные, задорные. но оказывается, что маршак сочинял не только стихи, но и пьесы. например, он сочинил пьесу- сказку «двенадцать месяцев».
эта сказка новогодняя, потому что действие там происходит под новый год. новый год и рождество — это время, когда происходят чудеса и волшебство. вот и здесь мы становимся свидетелями волшебства. ну разве не волшебство, что падчерица встречает двенадцать месяцев у костра, или то, что она смогла набрать корзину подснежников в декабре! конечно, такое может быть только в сказке. но мне приятно, что эта добрая и хорошая девочка была вознаграждена. ведь в реальной жизни так не всегда получается, а здесь она даже встретила свою любовь. это справедливо, потому что ей жилось тяжело: мачеха ее гноила и унижала. почему? потому что у нее была своя дочь, которая была хуже падчерицы. мачеха для нее делала все, потакала ее капризам. сама же мачеха была злая и жадная: она послала бедную девушку за подснежниками из-за золота. маршак показывает нам, что только человек с чистой душой и добрым сердцем может повстречаться с чудесами в своей жизни. ведь падчерица уже и не надеялась ни на что. я сочувствовала девушке, когда ее выгнали на сильный мороз за подснежниками. она и так замерзла, хотела есть, а тут еще королеве захотелось чего-то необычного на новый год. и я обрадовалась, когда все так замечательно вышло: падчерица победила всех своих недоброжелателей. сказка заканчивается счастливым концом и оставляет на душе радостные чувства.
После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все-таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою не мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое-нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин.Радостное чувство свободы — той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
И конечно уметь бороться за своё дело, правду особенно если много конкурентов. Отвечать за всё что сказано и подписано на бумаге.