Читая биографию Прокофьева, я заметила, что крайности в его музыке ужасно тревожили современников, но рядом с этим их заряжал его оптимизм и молодецкая ретивость. Однако впоследствии на мне пришел сам композитор: неожиданно я натолкнулась на анализ основных путей, по которых развивалось творчество Прокофьева.
Такими являются “линии творчества” композитора:
первая – классическая – берет свое начало в раннем детстве, когда Прокофьев слушал в выполнении матери сонаты Бетховена;
вторая – новаторская. Она идет от знаменитой встречи из Танеевым, когда тот обратил внимание на “простенькие” гармонии юного композитора. Через несколько лет после меткого замечания Танеева, “новизна” Прокофьева уже обращала на себя внимание. К этой линии композитор уже относит известные произведения “Наваждение”, “Скифскую сюиту”. Назвав эту линию творчества “новаторской”, Прокофьев высказался, по-видимому, не совсем верно. Ведь новаторство – поиски новых путей – может выражаться не только в осложнении формы произведения, но и в упрощении ее, если композитор ставит себе такую цель. Так что эту линию быстрее можно назвать “изобретательской”; третья линия –проворная, что идет, вероятно, от “Токаты Шумана”, которая произвела на Прокофьева огромное впечатление, композитор считал наименее ценной; четвертая линия – лирическая.
Вот что о ней пишет Прокофьев: “Сначала она появляется как лирико- осмотрительная, временами не совсем связанная с мелодикой. Эта линия оставалась незаметной или же ее замечали задним числом. В лирике мне в течение длительного времени отказывали совсем, и по-тому она развивалась медленно. Зато в дальнейшем я обращал внимание на нее все больше и больше ”.
Следовательно, главного таланта сначала в Прокофьеве не заметили, а, может, и не стремились заметить. А именно в этой лирической линии, как в зеркале, отобразился сам Прокофьев. В этом я еще больше убедилась, обратив внимание на происхождение всех перечисленных композитором линий его творчества. Все, кроме лирической, рождены в результате сильных впечатлений детства и получили с годами более или менее обстоятельное развитие. Лирическая, зато, пробивалась из глубины души.
“Прокофьев владеет даром свободы и легкости творчества. Он не надумывает и не трясется над каждой темой. Он их бросает щедро, горстями. Ему некогда отшлифовывать или выпиливать их. Да и зачем? Ему важно утверждать свою бурную волю и выразить в музыке его жажду жизни, здо-ровую и модную, что идет напролом, да нет перед чем не останавливается и не склоняется. Прокофьев – бузила, но его буйство – радостное и заразное”, – вот так писал о творчестве Прокофьева в те далекие годы В.Асафьев.
Солнце весело и горделиво катило по небу на своей огненной колеснице и щедро разбрасывало лучи – во все стороны!
И всем было весело. Только туча злилась и ворчала на солнце. И неудивительно – у нее было грозовое настроение.
– Транжира ты! – хмурилась туча. – Дырявые руки! Швыряйся, швыряйся своими лучами! Посмотрим, с чем ты останешься!
А в виноградниках каждая ягодка ловила солнечные лучи и радовалась им. И не было такой травинки, паучка или цветка, не было даже такой капельки воды, которые не старались бы заполучить свою частичку солнца.
– Ну, транжирь еще! – не унималась туча. – Транжирь свое богатство! Увидишь, как они отблагодарят тебя, когда у тебя уже нечего будет взять!
Солнце по-прежнему весело катило по небу и миллионами, миллиардами раздаривало свои лучи.
Когда же к заходу оно сосчитало их, оказалось, что все на месте – смотри-ка, все до одного!
Узнав про это, туча так удивилась, что тут же рассыпалась градом. А солнце весело бултыхнулось в море
