Перчатка Лермонтова (1829), представляет вольный перевод Шиллера "Handschuh", также как и перевод Жуковского. Герои Жуковского кажутся нам старше лермонтовских. Красавица у Жуковского лицемерна и холодна и воспринимает поступок рыцаря как должное, а рыцарь выдержан и полон чувства собственного достоинства; лермонтовская же дама — легкомысленная кокетка, сердце которой, однако, воспламеняется любовью от поступка рыцаря, а сам он — юный и порывистый. В финале рыцарь Жуковского действует внешне спокойно, приняв обдуманное решение и ничем не выдавая волнения страстей. Он бросает перчатку в лицо красавице, «холодно приняв привет ее очей» , А герой Лермонтова охвачен порывом отчаяния, просто-напросто обижен поведением своей дамы, «досады жестокой пылая в огне» . Видна значительная отдаленность и того и другого перевода от шиллеровского текста. «Содержательно» к Шиллеру оказывается ближе Жуковский, а «музыкально» — Лермонтов. У Жуковского четыре шиллеровские сцены, рисующие выход зверей, сливаются в одну. Отсюда несколько снижается впечатление от выхода зверей, который показывает опасность стоящей перед рыцарем задачи; снижается «кинематографичность» сцены, ее «картинность» . У Лермонтова сцена выхода зверей вообще значительно сокращается, уменьшается их количество. Акцент в переносится на диалог рыцаря и дамы. Зато падение перчатки выделяется в отдельную картину («кадр») , опять же подчеркивая важнейший для Лермонтова конфликт. У Шиллера образ опасности выражен и за счет композиции (развертывание картин) и за счет лексики; Лермонтов создает напряжение лексикой — эпитетами, характеризующими зверей; Жуковский более эпичен, сдержан, чем Лермонтов и Шиллер. У Шиллера эпическое (повествовательное) и лирическое (субъективно-личностное, эмоциональное) начала находятся в относительном равновесии, Жуковский же усиливает повествовательное начало. Лермонтова больше похожа на лирическое стихотворение, а ее герой — на самого поэта. У Жуковского отношения между героями более близкие («ты» , «мой рыцарь верный») , но дама лицемерна, холодна, а в конце лишь приветлива; у Лермонтова же дама откровенно испытывает своего поклонника (одного из многих) и после поступка рыцаря полна любви. В этом Лермонтов ближе к оригиналу. Рыцарь же у Лермонтова более юный, горячий, порывистый, чем у Жуковского и у Шиллера. Фраза «Благодарности вашей не надобно мне» звучит более «обиженно» и «скандально» , чем «Не требую награды» . Именно поэтому Лермонтов должен добавить: «И гордую тотчас покинул» , а у Жуковского рыцарь произнес такие слова и с такой силой и достоинством, после которых уже нечего добавить. Шиллеровский герой в этом случае более «нейтрален» . Особенно показателен момент, когда переводчики добавляют отсутствующие у Шиллера характеристики состояния вернувшегося с арены рыцаря: у Жуковского он холоден, а у Лермонтова — пылает в огне досады. Шиллеровского рыцаря мы встречаем в переводе Жуковского, а шиллеровскую даму — в переводе Лермонтова. А вот дама Жуковского и рыцарь Лермонтова — «свои» , не такие, как в оригинале. Жуковский пишет скорее о поступке рыцаря, а Лермонтов — о поступке дамы. Лермонтов пишет скорее лирическое стихотворение, поэтому его рыцарь — он сам, и поэт не дает ему имени. Жуковский низводит с пьедестала того, кто приказывает, потому что честь, достоинство и разум человека определяются и тем, перед каким выбором он ставит других людей. Поэтому перчатка, летящая в лицо — это достойный ответ не только героя , но и самого Жуковского людям, не понимающим, что есть честь.
Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. в дороге меня застала сильная гроза. кое-как схоронился я под широким кустом и терпеливо ожидал конца ненастья. вдруг при блеске молний я увидел на дороге высокую фигуру. это оказался здешний лесник. он отвёз меня в свой дом — небольшую избушку посреди обширного двора, обнесённого плетнём. изба состояла из одной комнаты. на самой середине висела люлька с младенцем, которую качала босая девочка лет 12-ти. я понял, что хозяйки в избе не было. из всех углов смотрела нищета. наконец я смог рассмотреть лесника. он был высокого роста, плечист и хорошо сложён, его суровое и мужественное лицо заросло бородой, из-под широких бровей смело смотрели небольшие карие глаза. лесник представился фомой, по прозвищу бирюк. от ермолая я часто слышал рассказы о бирюке, которого боялись все окрестные мужики. из его леса нельзя было вынести даже вязанки хвороста — был он силён и ловок, как бес. подкупить его было невозможно, да и со свету сжить нелегко. я спросил, есть ли у него хозяйка. бирюк с жестокой улыбкой ответил, что его жена бросила детей и сбежала с прохожим мещанином. угостить он меня не мог: в доме не было ничего, кроме хлеба. между тем гроза закончилась, и мы вышли на двор. бирюк сказал, что слышит стук топора; я не слышал ничего. лесник взял своё ружьё, и мы пошли к тому месту, где рубили лес. в конце пути бирюк опередил меня. я услышал звуки борьбы и жалобный крик. я ускорил шаг и вскоре увидел срубленное дерево, возле которого лесник связывал руки вору — мокрому мужику в лохмотьях с длинной растрёпанной бородой. я сказал, что заплачу за дерево и попросил отпустить несчастного. бирюк промолчал. снова полил дождь. с трудом мы добрались до избы лесника. я дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. при свете фонаря я смог разглядеть его испитое, морщинистое лицо и худое тело. вскоре мужик стал просить фому отпустить его, но лесник не соглашался. вдруг мужик выпрямился, на его лице выступила краска, и он стал бранить бирюка, называя его зверем. бирюк схватил мужика, одним движением освободил ему руки и велел убираться к чёрту. я был удивлён и понял, что на самом деле бирюк — славный малый. через полчаса он простился со мной на опушке леса.
После издания пьесы максима горького «на дне» фраза «человек — это звучит гордо» стала крылатой. эту пьесу можно с уверенностью назвать социальной драмой. действие произведения разворачивается на фоне политической борьбы и нищеты народа.
перед читателями предстают разные персонажи со своими , мыслями и представлениями о жизни. но всех их объединяет одно — ночлежка, куда эти люди приходят в поисках временного пристанища.
порою мы согласны с их рассуждениями. но в полной мере не можем понять тех, кто подвергся таким испытаниям не по воле судьбы, а по собственному нежеланию изменить хоть что-то для себя. в качестве примера возьмем сатина.
этот персонаж импонирует читателям тем, что говорит о человеке, как о совершенном существе. в то же время, он презирает сострадание и гуманизм, считая их унизительными. не принимает сатин и утешительную ложь. для него правда, пусть даже самая жестокая, - путь к величию человека.
казалось бы, такие рассуждения присущи только сильным личностям. но сатин находится на такой ступени морального разложения, что опуститься ниже просто невозможно. чего стоит его фраза: «я тебе один совет: ничего не делай! просто – обременяй »
сатин довел себя до состояния паразитирующего организма, не желающего менять в своей жизни ничего. он сам опустил себя «на дно»! наблюдая такую картину, мы понимаем, что не каждый человек может называться
только тот, кто способен противостоять жизненным трудностям и сохранить в себе не только потребность удовлетворения основных инстинктов, но и остаться интеллектуальным, духовно богатым, может претендовать на это высокое, гордое звание - человек!
