СКУПОЙ РЫЦАРЬ (Сцены из Ченстоновой трагикомедии «The covetous Knight», 1830) Альбер — молодой рыцарь, сын скупого барона, герой трагедии, стилизованной под перевод из несуществующего сочинения Ченстона (Шенстона). В центре сюжета — конфликт двух героев, отца (Барона) и сына (А.). Оба принадлежат к французскому рыцарству, но к разным эпохам его истории. А. молод и честолюбив; для него представление о рыцарстве неотделимо от турниров, куртуазности, демонстративной храбрости и столь же показной расточительности. Феодальная скупость отца, возведенная в принцип, не просто обрекает сына на горькую бедность, но попросту лишает его возможности быть рыцарем в «современном» смысле слова. То есть благородным богачом, презирающим собственное богатство. Трагедия начинается разговором между А. и слугой Иваном; А. обсуждает печальные последствия турнира (шлем пробит, конь Эмир хромает; причина одержанной героической победы — скупость, гнев из- за поврежденного шлема; так что название — 4 Скупой рыцарь» — относится в полной мере и к Барону, и к А.). Трагедия продолжается сценой унижения А. перед жидом Соломоном (которого рыцарь презирает и вообще-то не прочь повесить). Рыцарское слово — ничто для ростовщика, прозрачно намекающего наследнику на возможность «ускорить» долгожданный миг получения наследства. А. взбешен низостью Соломона, но тут же следует сцена во дворце Герцога. Вняв жалобам А., Герцог пытается увещевать скупого отца; Барон огова- ривает сына («...он меня / Хотел убить <...> / покушался он / Меня <...> обокрасть»); сын обвиняет отца во лжи — и получает вызов на дуэль. Тут Пушкин испытывает своего героя: А. не просто принимает вызов Барона (то есть демонстрирует, что готов убить отца); он поднимает перчатку поспешно, пока отец не передумал и не лишил сына возможности принять «соломоново решение». Да, для «нового» рыцарства, в отличие от «старого», деньги важны не сами по себе, не как мистический источник тайной власти над миром; для него это лишь средство, цена «рыцарской» жизни. Но чтобы уплатить эту цену, достичь этой цели, А., исповедующий «благородную» философию, готов следовать низменным советам «презренного» ростовщика. Пока — действуя как бы по-рыцарски, не соглашаясь на тайное, подлое отцеубийство, но уже не брезгуя отцеубийством явным, позволяющим сохранить видимость благородства. (Поединок остановлен лишь волей Герцога.) Вопрос о том, удержался бы А. от следующего шага, не прибег бы к средству, предложенному Соломоном, если бы не внезапная «естественная» смерть отца в финале, остается открытым. Все трактовки образа А. (и Барона) сводятся к двум «вариантам». Согласно первому, виноват дух времени («Ужасный век, ужасные сердца!» — слова Герцога); за каждым из героев — своя правда, правда социального принципа — нового и устаревшего. Согласно второму, виноваты оба героя; сюжет сталкивает две равновеликие неправды — Барона и А.; у каждого из них своя идефикс, поглощающая внесословную правду человечности. Последняя точка зрения предпочтительней; хотя у Пушкина человечность не противопоставлена так жестко идее сословной дворянской справедливости. Герцог, олицетворяющий эту идею, изнутри рыцарской этики оценивает поведение героев, называя старшего — «безумцем», а младшего — «извергом». И такая оценка не противоречит собственно пушкинской. Барон — отец молодого рыцаря Альбера; воспитан прежней эпохой, когда принадлежать к рыцарству значило прежде всего быть смелым воином и богатым феодалом, а не служителем культа прекрасной дамы и участником придворных турниров. Старость освободила Б. от необходимости надевать латы (хотя в финальной сцене он и выражает готовность в случае войны обнажить меч за Герцога). Зато любовь к золоту переросла в страсть.
Человек и история в фольклоре, древнерусской литературе, литература восемнадцатого века.
С давних времён люди были связаны с устным народным творчеством, с фольклором. Матери пели своим детям песни на ночь, на свадьбы использовались тоже песни, но с другим характером. Я бы хотела проанализировать русские народные песни.
Несказанно прекрасен мир народной песни. В каждом доме пели песни на праздники, но также пели песни и на похороны. Песни делились на группы: 1) календарные песни использовались в определённое время года, по праздникам; 2) лирические песни были медленные, протяжные, песни – раздумья, песни сетования; 3) любовные песни пели влюблённые люди, это было их душевное состояние, их порыв эмоций; 4) семейные песни – эти песни пелись на семейные праздниках, мероприятиях; 5) шуточные песни обычно пели на весёлых и энергичных праздниках, так как жизнь народа была тесно связана с шуткой; 6) обрядовые песни, а также свадебные обрядовые песни, пели на свадьбах, они украшали свадьбу и делали её памятным событием в жизни человека; 7) причитания – плачи звучали на похоронах, а также при отъезде в дальнюю дорогу; 8) частушки – это весёлые, лирические попевни, они появились во второй половине четырнадцатого века; 9) исторические песни отражали исторические события, происходившие в то время, в этих песнях показывали и восхищались силой русских народных героев.
Мне кажется, что русские народные песни в жизни людей, были их отдушиной. С песнями люди могли передавать своё настроение, свои чувства и эмоции, которые наполняли их сердца.
Конфликт Чацкого с московским обществом наиболее ярко проявился на балу у Фамусова. Сцена бала является кульминацией комедии Грибоедова. На балу Чацкий успевает перессориться с гостями, прослыть сумасшедшим и быть осужденным всем, собравшимся на балу обществом. Такова композиция сцены бала. От чего же Чацкий ссорится с гостями? Неужели от склочности характера? Однако, всему есть причины. Вернувшись из-за границы, Чацкий спешит в дом Фамусовых. Он желает поделиться впечатлениями о поездке с тем, кто ему дорог - дочерью хозяина. И что же? Его ни кто не ждет. Та, кого он считал идеалом и совершенством, увлечена Молчлиным, полнейшим ничтожеством. Чацкий возмущен. И не столько тем, что Софья предпочла ему другого, сколько тем, кого она выбрала. Молчалин не только не может отстоять собственного мнения, похоже, он его вообще не имеет. Молчалин твердо убежден, что в его положении собственное мнение непозволительная роскошь и лучше чтобы не помешать карьере. За время своего путешествия Чацкий успел отвыкнуть от нравов московского общества. Когда Фамусов, заискивая перед Скалозубом, начинает навязывать тому свою дочь, Чацкий не может воздержаться от резких слов. Ханжество и лицемерие, чинопочитание, подобострастие - все это ставшее традиционным для московского общества, вызывает у Чацкого негодование. Сцена бала типична для Москвы Грибоедовского времени. И гости Фамусова – самые обыкновенные люди московского общества начала 19 века. Одни ездят на балы от скуки, другие, чтобы завести знакомство с нужными людьми, третьи, чтобы устроить судьбы своих детей. Здесь собираются люди одного круга, здесь нет чужих. А установленные правила поведения являются законом. Чацкий со своей правдой и критическим взглядом на жизнь просто не мог стать своим среди этих людей. За глаза гости Фамусова осуждают друг дуга. Но если сказать графине-внучке, что она зла оттого, что «в девках целый век» , или сказать Хлестовой, что она вздорная, глупая старуха – за это можно прослыть и сумасшедшим. Первые, с кем встречается Чацкий на балу – это супруги Горичи. Платон Горич – давний знакомый Чацкого, бывший военный, после женитьбы полностью попал «под каблук» своей жены. Чувствуется, что Чацкий хорошо относится к Платону Михайловичу и искренне огорчен переменой, произошедшей со своим старым другом. Он хоть и подшучивает над Горичем, но с явным сочувствием. А вот и князья Тугоуховские со своим семейством, со своими многочисленными дочерьми. Первое, что интересует княгиню: женат ли Чацкий. И как быстро пропадает ее интерес, когда она узнает, что кандидат в женихи небогат. А вот графини Хрюмины: бабушка и внучка. Внучка – злая старая дева. На ее едкие замечания Чацкий отвечает не менее резко. Это ее он сравнивает с французскими модистками. И, конечно, Чацкого возмущает то, что московское общество, осуждая таких пройдох, как Загорецкий, не закрывает перед ним двери, а продолжает принимать на балах. Откровеннее всех об этом говорит по своей глупости Хлестова: «Я от него было и двери на запор; да мастер услужить» . Устами Чацкого говорит сам Грибоедов. Да и действующие лица комедии описаны автором так, будто это писал сам Чацкий. Если Горичей он изображает, иронически улыбаясь, то Тугоуховские, Хрюмины, Загорецикй – это уже сатира на московское общество тех времен. Когда же автор представляет нам Хлестову, мы слышим уже неподдельный сарказм. Особая фигура у Грибоедова – Репетилов. Вот, казалось бы, с кем Чацкому найти общий язык: говорит о новых идеях, ездит на секретные собрания в Английский клуб. Однако, Чацкий достаточно умен, чтобы понять, что это пустые слова, за которыми ничего не стоит. Пустые никчемные люди, не желающие не только никаких перемен, но и не желающие даже слышать о них. Поэтому Чацкий, думающий и говорящий иначе, своей правдивостью вызывает неприятие у этого общества. Вот почему слух о безумии Чацкого, выдуманный Софьей, так легко был принят за правду гостями Фамусова.
(Сцены из Ченстоновой трагикомедии «The covetous Knight», 1830)
Альбер — молодой рыцарь, сын скупого барона, герой трагедии,
стилизованной под перевод из несуществующего сочинения Ченстона
(Шенстона). В центре сюжета — конфликт двух героев, отца (Барона) и
сына (А.). Оба принадлежат к французскому рыцарству, но к разным
эпохам его истории. А. молод и честолюбив; для него представление о
рыцарстве неотделимо от турниров, куртуазности, демонстративной
храбрости и столь же показной расточительности. Феодальная скупость
отца, возведенная в принцип, не просто обрекает сына на горькую
бедность, но попросту лишает его возможности быть рыцарем в
«современном» смысле слова. То есть благородным богачом,
презирающим собственное богатство.
Трагедия начинается разговором между А. и слугой Иваном;
А. обсуждает печальные последствия турнира (шлем пробит, конь Эмир
хромает; причина одержанной героической победы — скупость, гнев из-
за поврежденного шлема; так что название — 4 Скупой рыцарь» —
относится в полной мере и к Барону, и к А.). Трагедия продолжается
сценой унижения А. перед жидом Соломоном (которого рыцарь
презирает и вообще-то не прочь повесить). Рыцарское слово — ничто
для ростовщика, прозрачно намекающего наследнику на возможность
«ускорить» долгожданный миг получения наследства. А. взбешен
низостью Соломона, но тут же следует сцена во дворце Герцога. Вняв
жалобам А., Герцог пытается увещевать скупого отца; Барон огова-
ривает сына («...он меня / Хотел убить <...> / покушался он / Меня <...>
обокрасть»); сын обвиняет отца во лжи — и получает вызов на дуэль.
Тут Пушкин испытывает своего героя: А. не просто принимает вызов
Барона (то есть демонстрирует, что готов убить отца); он поднимает
перчатку поспешно, пока отец не передумал и не лишил сына
возможности принять «соломоново решение».
Да, для «нового» рыцарства, в отличие от «старого», деньги важны
не сами по себе, не как мистический источник тайной власти над
миром; для него это лишь средство, цена «рыцарской» жизни. Но чтобы
уплатить эту цену, достичь этой цели, А., исповедующий
«благородную» философию, готов следовать низменным советам
«презренного» ростовщика. Пока — действуя как бы по-рыцарски, не
соглашаясь на тайное, подлое отцеубийство, но уже не брезгуя
отцеубийством явным, позволяющим сохранить видимость
благородства. (Поединок остановлен лишь волей Герцога.) Вопрос о
том, удержался бы А. от следующего шага, не прибег бы к средству,
предложенному Соломоном, если бы не внезапная «естественная»
смерть отца в финале, остается открытым.
Все трактовки образа А. (и Барона) сводятся к двум «вариантам».
Согласно первому, виноват дух времени («Ужасный век, ужасные
сердца!» — слова Герцога); за каждым из героев — своя правда, правда
социального принципа — нового и устаревшего. Согласно второму,
виноваты оба героя; сюжет сталкивает две равновеликие неправды —
Барона и А.; у каждого из них своя идефикс, поглощающая
внесословную правду человечности. Последняя точка зрения
предпочтительней; хотя у Пушкина человечность не противопоставлена
так жестко идее сословной дворянской справедливости. Герцог,
олицетворяющий эту идею, изнутри рыцарской этики оценивает
поведение героев, называя старшего — «безумцем», а младшего —
«извергом». И такая оценка не противоречит собственно пушкинской.
Барон — отец молодого рыцаря Альбера; воспитан прежней
эпохой, когда принадлежать к рыцарству значило прежде всего быть
смелым воином и богатым феодалом, а не служителем культа
прекрасной дамы и участником придворных турниров. Старость
освободила Б. от необходимости надевать латы (хотя в финальной сцене
он и выражает готовность в случае войны обнажить меч за Герцога).
Зато любовь к золоту переросла в страсть.