Люди относились к Дубровскому со взаимоуважением, так как Дубровский относился к ним как к людям, а не как к рабам. Личную обиду Дубровского, они воспринимали как свою, что доказывает их любовь и преданность к своему барину. Дубровский не боялся прямоты изъяснения своих мыслей и своего собственного мнения, что делало его авторитетней. Как и Андрей так и Владимир были людьми честными и благородными.
Синий цвет – цвет неба, снега, который лежит на вершинах, тумана. Иннокентий Анненский писал, что, как певец гор, Лермонтов любил краски: «Поэт любит розовый закат, белое облако, синее небо, лиловые степи, голубые глаза и золотистые волосы». Особенно ему нравился синий цвет. Синий цвет неба и синие горы уносили мысль Лермонтова и его героев «в мир высший».Лермонтов горячо полюбил Кавказ еще в раннем детстве, со времени трех поездок на лето к кавказским родственникам Хастатовым (сестра бабушки Екатерина Алексеевна Хастатова) – в 1818, 1820, 1825 годах .Он рос болезненным ребенком. Для того чтобы укрепить здоровье внука (а эти места славились минеральными источниками), бабушка, Елизавета Алексеевна Арсеньева, как это было принято в дворянской среде, возила внука на воды на Северный Кавказ. Так уже в раннем возрасте в жизнь Лермонтова вошли « синие горы Кавказа».
Кавказ для Лермонтова – это приятные воспоминания о детстве, о любви к горянкам, которые притягивали внимание своей красотой. Этот край обогатил творческое воображение поэта и во многом определил содержание его отроческой поэзии, его ранних романтических,поэм «Черкесы» «Кавказский пленник», «Каллы», «Аул Бастунджи» и «Хаджи Абрек».Но не только.
Кавказ – это место ссылки Лермонтова .Первая ссылка на Кавказ под пули горцев(там еще свирепствовала лихорадка) последовала за запрещенное цензурой стихотворение «Смерть поэта». В нем поэт выразил боль и негодование целого поколения России и назвал истинных виновников гибели Пушкина. Шел 1837 год. Несмотря на трагизм происходящего, поэт радовался новой встрече с Кавказскими горами.
Я знаю: дам хотят заставить Читать по-русски. Право, страх! Могу ли их себе представить С «Благонамеренным» в руках! Я шлюсь на вас, мои поэты; He правда ль, милые предметы, Которым, за свои грехи, Писали втайне вы стихи, Которым сердце посвящали, He все ли, русским языком Владея слабо и с трудом, Его так мило искажали, И в их устах язык чужой He обратился ли в родной? He дай мне Бог сойтись на бале Иль при разъезде на крыльце С семинаристом в желтой шале Иль с академиком в чепце! Как уст румяных без улыбки Без грамматической ошибки Я русской речи не люблю. (Гл. III, строфы XXVII-XXVIII)
Свой слог на важный лад настроя, Бывало, пламенный творец Являл нам своего героя Как совершенства образец. Он одарял предмет любимый, Всегда неправедно гонимый, Душой чувствительной, умом И привлекательным лицом. Питая жар чистейшей страсти, Всегда восторженный герой Готов был жертвовать собой, И при конце последней части Всегда наказан был порок, Добру достойный был венок. А нынче все умы в тумане, Мораль на нас наводит сон, Порок любезен и в романе, И там уж торжествует он. Британской музы небылицы Тревожат сон отроковицы, И стал теперь ее кумир Или задумчивый Вампир, Или Мельмот, бродяга мрачный, Иль Вечный жид, или Корсар, Или таинственный Сбогар. Лорд Байрон прихотью удачной Обрек в унылый романтизм И безнадежный эгоизм. ...Унижусь до смиренной прозы; Тогда роман на старый лад Займет веселый мой закат. He муки страшные злодейства Я грозно в нем изображу, Ho просто вам перескажу Преданья русского семейства, Любви пленительные сны Да нравы нашей старины. (Гл. III, строфы XI-XIII)
