Савельич- отнюдь не главное и не единственное действующее лицо в романе Пушкина «Капитанская дочка» . Само название уже говорит, что на первый план выдвинут образ девушки. Ее характер в большей степени и хотел раскрыть автор. Хотя и Марью Ивановну нельзя назвать единственным главным лицом. В романе представлены и такие яркие герои, как Петр Андреевич Гринев, Швабрин, Пугачев. Но не следует забывать и про образ Савельича. Пушкин, работая над ним, пытался создать тип верного, преданного своему хозяину слуги, слуги любящего, умеющего чувствовать. В семье Гриневых Савельич появляется, когда Петру Андреевичу исполняется пять лет: стремянный-крепостной слуга, ухаживающий за лошадью барина; в псовой охоте обычно ведающий сворой барских охотничьих собак- «за трезвое поведение был в дядьки» , то есть стал крепостным слугой- воспитателем. Под его надзором на двенадцатом году выучился Гринев русской грамоте и мог «здраво судить о свойствах борзого кобеля» . Савельич полюбил мальчика, привык к нему, и вдруг появляется новый учитель грамоты и манер: отец Гринева нанимает француза Бопре. Какова реакция Савельича? Ему данный «приезд… сильно не понравился» . Почему? Обратимся к словам самого Савельича: «Слава богу… кажется, дитя умыт, причесан, накормлен. Куда как нужно тратить лишние деньги… » На первый взгляд, все дело в деньгах. Савельич не будет тратить их попусту, этому же он пытается научить и Гринева: «Воля твоя, сударь, а денег я не выдам» . Недаром Петр Андреевич затем скажет, что Савельич-« и денег, и белья, и дел… рачитель» . Но только ли в этом причина непризнания Бопре? Читаем дальше: «… и нанимать мусье, как будто и своих людей не стало! » Кто эти «свои люди» ? Не намек ли это на себя? Конечно! Савельич настолько полюбил мальчика, что в нем заговорила ревность к «новому наставнику» , который должен был научить Гринева французскому и немецкому языкам, но «…предпочел наскоро выучиться … болтать по-русски…» . К тому же не был он … и врагом бутылки» . А Савельич, как мы помним, имел «трезвое поведение» . И это еще одна причина неприязни. «Рано, Петр Андреич… начинаешь гулять… А кто всему виноват? Проклятый мусье… Нечего сказать: добру наставил, собачий сын… » Судьба разлучила Гринева с Бопре: Гринев едет на службу, а с ним отправляется и Савельич «смотреть за дитятей» . «Мудрено было унять» Савельича, когда тот принимался за проповедь: «Вот видишь ли, Петр Андреич, каково подгуливать. И головке-то тяжело, и кушать-то не хочется. Человек пьющий ни на что не годен… Выпей-ка огуречного рассолу с медом… Не прикажешь ли? Какой парадокс: «Не прикажешь ли? » Что в этих словах? Осознание того, что ты слуга, что ты далек от хозяина? Или ощущение близости к Гриневу, привязанности? И то и другое. Интересно заметить, что Савельич обращается к хозяину «на ты» , и Гринева это не оскорбляет, он прислушивается к Савельичу, даже может стыдиться его (« Мне было стыдно») . Но он иной раз может напомнить: «Я твой господин, а ты мой слуга» . Гринев знает, что только таким образом можно добиться чего- нибудь от «упрямого старика». «Мне было жаль бедного старика; но я хотел вырваться на волю и доказать, что уж я не ребенок» . «Савельич заплакал» . И как можно не любить такое незлобивое, доброе, наивное существо! «Ну, не сердись ; помиримся», - говорит Гринев. Необходимо обратить внимание и на набожность Савельича: «Бога ты не боишься, разбойник!» , «Господи владыко» , «Слава тебе, владыко!» , «Бог видит…» , «Господи царю небесный…» , «…бога буду молить» , «…сказал он перекрестившись» , «побойся бога» , «ради бога» , « старик крестился, читая про себя молитву» , «…почивай себе до утра, как у Христа за пазухой» . Помимо обращения Савельича к Богу, в его речи встречаются многочисленные «ругательные» слова: «пьяница оголелый» , « проклятый мусье» … Речь проста, но за словом Савельич в карман не полезет: «Конь о четырех ногах, да спотыкается» … «Сержусь-то я на самого себя
А теперь план: 1) Тучки вечные странники 2)Мчатся , будто изгнанники 3)С севера на юг мчатся 4) Кто наскучил тучкам? 5)Наскучили нивы бесплодные 6)Нет у тучек Родины нет им изгнания
Одним из первых произведений великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, с которым я познакомился еще в детстве, было стихотворение “Парус”. Еще в те годы оно произвело на меня большое впечатление своей образностью, поэтической красотой, глубокими переживаниями, чувствами и мыслями, отраженными в нем. Шло время, я читал и читал Лермонтова, но все-таки не встречал стихотворения, которое пришлось бы по душе больше, чем “Парус”. (Близки к нему “Горные вершины”, но это перевод из Гете.) Продолжает оно восхищать меня и сейчас своей лаконичностью и точностью, правдивым и впечатляющим образом, мелодичностью и скрытым в нем раздумьем, тоской, грустью. В отличие от других стихов Лермонтова (“Бородино”, “Смерть поэта”, “Дума”) оно невелико — в нем всего три четверостишия. Но от всех этих больших и слегка неуклюжих стихов веет духом публицистики, и хотя я не собираюсь оспаривать их поэтические достоинства (они бесспорны), меня они трогают меньше. Может быть, потому, что мои стихи, которые я пишу сейчас, больше созвучны не зрелым стихотворным раздумьям Лермонтова, а юношескому “Парусу”. Прежде всего — образ. В этом стихотворении он слит с описанием паруса и гармонией, спокойной и мечтательной гармонией стиха. Мы как бы представляем себе картину, которую рисует поэт. Но это не просто картина, это во многом автопортрет. Мы видим в ней, как зеркале, душу поэта, и парус — это уже сам поэт, его душа, его ищущее сердце. И ближе становится смысл: в сущности, стихи не о парусе — стихи о самом себе. Наиболее точные эпитеты — “одинокий” и “мятежный”. Поэт всегда таков, таким он должен быть, для этого он и рожден. Пусть у него есть все, что нужно, казалось бы, для благополучия, но он не успокаивается, “просит бури”, и никакие “золотые лучи солнца” и “лазурные струи” не удержат жаждущую свободной бури душу, не лишат ее своей стихии. И в этом стремлении Лермонтов одинок, ибо мало охотников пойти с ним: ведь он “счастия не ищет”, ему не нужен покой. И все стихотворение подчинено этой мысли, переданной через образ паруса. Вот она перед нами, душа великого поэта, в двенадцати строках юношеского стихотворения, и сколько в ней красоты, мудрости и грусти, грусти об этих глупых людях, не понимающих парус души и навсегда остающихся на берегу. Именно этой идеей близко мне это произведение, за это я так его люблю и считаю одним из лучших творений Лермонтова. Только две его вещи так взволновали меня: “Мцыри” и “Парус”. Вряд ли можно найти что-то более прекрасное в поэтическом наследии поэта.
