Объяснение:
ЕРМАКА ОБРАЗ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. Разгром Кучума в 1581–84 сделал фигуру Ермака общенационально значимой: его подвиг был освещен в фольклоре (ист. песнях), в летописях. В лит. Нового времени интерес к Ермаку не был постоянным. Наиболее ранняя лит. обработка образа Ермака принадлежит, по наблюдению П.А. Словцова, тобол. священнику Л.А. Флоровскому, написавшему в сер. 1770-х гг. драму «Ермак». «Слово о Ермаке» является частью поэмы А.Н. Радищева «Ангел тьмы» (1791–96, точная датировка отсутствует). Если поэма Радищева основана на «Истории Сибири» Г.Ф. Миллера, то др. произведения этого времени – поэма И.И. Дмитриева «Ермак» (1794) и трагедия П.А. Плавильщикова «Ермак» (1803) – демонстрируют слабое знакомство авторов с ист. источниками. Популярным героем Ермак становится в лит. романтизма, чему сюжет о Ермаке в IX т. «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина (1821), основанный на данных новонайденной (Строгановской) летописи. Дума К.Ф. Рылеева «Смерть Ермака» (1822), трагедия «Ермак» А.С. Хомякова (1825–26), роман П.П. Свиньина «Ермак, или Покорение Сибири» (1834), драма Н.А. Полевого «Ермак Тимофеевич, или Волга и Сибирь» (1845) обнаруживают зависимость от предложенной Карамзиным сюжет. схемы «раскаяния» героя-разбойника, совершающего патриот. деяние и испрашивающего милости у царя-тирана. К 1824–25 относится замысел поэмы о Ермаке А.С. Пушкина. Постоян. интерес проявляли к Ермаку сиб. литераторы: П.П. Ершов (поэма «Сузге. Сибирское предание» 1838), Д.П. Давыдов (дума «О покорении Сибири» 1857–58), Н.М. Ядринцев (статья «Трехсотлетие Сибири» 1881). Со 2-й пол. XIX в. интерес к образу Ермака в лит. уменьшается, рассказ Л.Н. Толстого «Ермак», вошедший во «Вторую русскую книгу для чтения» (1875), очерк Д.Н. Мамина-Сибиряка «Покорение Сибири» (1881), сказ П.П. Бажова «Ермаковы лебеди» (1940) ориентированы на дет. аудиторию.
Лит.: Сиповский В.В. Ермак в художественной литературе // Сиб. Сов. энциклопедия. Новосибирск, 1929. Т. 1; Библиография Ермака. Тобольск, 1981; Рожнова С., Курдина Н. Ермак исторический и литературный // Сиб. огни. 1981. № 2; Янушкевич А.С. «Ермаков сюжет» в русской литературе 1820–1830-х годов // Мотивы и сюжеты русской литературы. От Жуковского до Чехова. К 50-летию науч.-пед. деят-ти Ф.З. Кануновой. Томск, 1997; Блажес В.В. Народная история о Ермаке. Екатеринбург, 2002; Анисимов К.В. Беллетризация исторического источника в системе поэтики «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина (образ и деяния Ермака) // Карамзин и время. Томск, 2006.
Чацкий – это человек нового мира. Он не принимает законов жизни старой Москвы. У него своё представление о служении отечеству. По его мнению, надо служить честно, «не требуя ни мест, ни повышенья в чин» . Чацкий выступает против людей, которые ценят лишь богатства и чины, боятся правды и просвещения. Прогресс общества он связывает с расцветом личности, развитием наук и просвещения, что чуждо фамусовскому обществу. Человек, получивший хорошее образование, обладающий блестящим умом, не желает принимать за образцы таких как «дядюшка Максим Петрович» , потому что не видит в них никаких нравственных достоинств и может заявить об этом во всеуслышанье. Чацкий ставит под сомнение моральный авторитет отцов, говоря о «подлейших чертах житья» и сравнивая новый век с веком минувшим, отнюдь не в пользу минувшего. Чацкий не только обличитель лжи, он ещё и борец. Борец за дело, за идею, за правду. На все советы Фамусова перестать блажить и брать пример с отцов, он отвечает: «Служить бы рад – прислуживаться тошно» .
В обществе Фамусова идеи Чацкого, его речи и страдания остаются непонятыми. Ему хочется высказать всё, что накопилось у него на душе. На балу в доме Фамусова он восстанавливает против себя всех собравшихся, потому что сосуществование его с «московскими» невозможно. Общество, почувствовав это, повергло его и осмеяло. Чацкого объявили сумасшедшим за его инакомыслие. Его терзания так и остались неразрешёнными.
Под морем город основался…»
Может быть, не случайно, в безумстве стихии, принесшей огромное разрушение городу, памятник Петру устоял?
И вот теперь сама Россия как будто вздернута Петром над бездной. Автор задается вопросом - куда теперь поскачет взнузданный им конь государственности? Но, несмотря на все противоречия, приведенные автором, через всю поэму проходит образ Петра, «как мощного властелина судьбы», хотя его реформаторские начинания имели различные оттенки и исторические последствия.Поэма «Медный всадник» завершает в творчестве Пушкина тему Петра I. Она была написана в 1833 году. Само название поэмы подчеркивает намерение автора осветить историческую роль Петра и события той эпохи. Уже первые строки вступления к поэме рисуют монументальный образ Петра – реформатора. Он предстает перед нами в тот момент, когда принимает важнейшее для всей российской истории решение о строительстве Петербурга: «Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно
Ногою твердой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам…»
Россия должна была утвердиться на берегах Балтики, это было необходимо для процветания страны, для выхода в Скандинавию.
В начале первой части поэмы восторженное настроение автора перед событиями петровской эпохи уступает место чувству смятения, тревоги. Появляется ощущение надвигающегося хаоса, разбушевавшейся стихии.
Уже по-иному предстает перед нами и образ Петра:
«О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной,
На высоте уздой железной
Россию поднял на дыбы?»
И образ красивого, блистающего города сменяется картиной страшного, разрушительного наводнения, сметающего все на своем пути.
Теперь уже Петр выступает как виновник случившейся стихии, ведь это он принял решение построить город «под морем»: