Образ Теркина близок фольклорным героям – богатырям из былин и народным героям из бытовой солдатской сказки. В этом отношении характерна глава "Поединок", построенная на перекличках с былинным эпосом. В этой главе Теркин вступает в единоборство с сильным, физически превосходящим его противником. С одной стороны, автор укрупняет этот эпизод:
Как на древнем поле боя,
Грудь на грудь, что щит на щит, –
Вместо тысяч бьются двое,
Словно схватка все решит.
Масштабности такого взгляда на событие соответствует и финальное авторское обобщение – строки, которые стали рефреном книги:
Страшный бой идет, кровавый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.
Однако былинная торжественность, масштабность события (убеждающие сотни лет назад читателей былин, но уже невозможные в ХХ веке) как бы заземляются автором, который не без иронии "поправляет" масштаб, возвращает описываемому человеческое измерение, не отменяя полностью торжественности и масштабности ситуации. Это вообще свойственно Твардовскому: он пишет на стыка пафоса и иронии, былинного размаха и трезвой реальности. Твардовский либо избегает открытой героизации и слишком торжественного пафоса, либо с легкой иронией нейтрализует их:
Бьется насмерть парень бравый,
Так что дым стоит горой,
Словно вся страна-держава
Видит Теркина:
– Герой!
Что страна! Хотя бы рота
Видеть издали могла,
Какова его работа
И какие тут дела.
В то же время Теркин в книге не только былинный, общенациональный тип, но и личность. Фольклорные герои в былинах, как мы знаем, остаются одними и теми же от начала до конца повествования. Образ Теркина дан в эволюции: чем ближе к концу произведения, тем больше печальных раздумий появляется в поэме. В первых главах герой – балагур, веселый, но не беспечный, не теряющийся ни в каких обстоятельствах, и это было очень важно в тяжелые дни войны. В финале главы "На Днепре" Теркин молча курит в стороне от радующихся товарищей, и последние строки главы показывают его с неожиданной стороны:
– Что ж ты, брат, Василий Теркин,
Плачешь вроде?..
– Виноват...
ответ:Анна Ахматова, действительно пережила со страной все – и крушение империи, и красный террор, и войну. Со спокойным достоинством, как и подобает «Анне Всея Руси», она вынесла и краткие периоды славы, и долгие десятилетия забвения. Со времени выхода ее первого сборника «Вечер сто лет, но поэзия Ахматовой не превратилась в памятник Серебряного века, не утратила первозданной свежести. Язык, на котором в ее стихах изъясняется женская любовь, по-прежнему понятен всем.Анна Ахматова, действительно пережила со страной все – и крушение империи, и красный террор, и войну. Со спокойным достоинством, как и подобает «Анне Всея Руси», она вынесла и краткие периоды славы, и долгие десятилетия забвения. Со времени выхода ее первого сборника «Вечер сто лет, но поэзия Ахматовой не превратилась в памятник Серебряного века, не утратила первозданной свежести. Язык, на котором в ее стихах изъясняется женская любовь, по-прежнему понятен всем.
