Когда-то древнею порой
Язычный бог Бурхан,
Пожертвовав земной корой,
Решил создать вулкан.
Но, выпив воду здешних недр
Наполненный бокал,
Спокоен стал, душою щедр,
И произнёс: «Байкал!»
Соколов В.П.
***
Опять, Байкал, к тебе я
В гости
Тропой заброшенной иду.
Пью моря свежесть
Полной горстью,
С гудящим ветром спор веду.
Я здесь один перед
Огромным
Ходящим скопищем воды
Ошеломлен обвалом грома,
Предчувствием мирской беды.
Байкал, Байкал, какою речью
Тревожишь ты пришельца
Кровь?
Когда три сотни рек
И речек
Сливаются в единый рев?
Байкал, Байкал, какая сила,
Уже в неповторимый миг,
Тебя однажды замесила,
Чтоб ты передо мной
возник?
Подняты к небу бури
Шквалом
Летят, как брызги, тыщи тонн.
Над падью и над перевалом
Стоят и грохот твой и стон.
Как будто
При небесных звуках
Жизнь поворачивает вспять.
Как будто
В небывалых муках
Рождает нам Христа опять.
Так зарождается надежда…
А утром кончиться гроза.
И будет моря гладь
Как прежде
Чиста, как детская слеза.
***
Такая тишь – не движется вода
Должно быть Бог
Подобное се средство
Создал однажды, дабы иногда
Как в зеркало,
В Байкала гладь смотреться.
Она лежит – не видно ей конца.
Но всмотришься…
Но коль себя настроишь,
В какой-то миг узришь черты
Лица,
Толику некой истины откроешь.
Так жизнь предстанет
Враз перед тобой
Невидимой доселе стороною.
И ты поймешь-
В ней что-то есть иное,
Заложенное высшею судьбой.
***
На Байкале
В ведро, в непогоду,
Словно в сказке,
Сеть я ставил
В воду,
Рыбку чтоб поймать
Мне
Золотую.
Сеть же из воды
Тянул пустую.
Проходили дни…
Недели… годы…
Вновь к Байкалу
Прихожу я, горбясь.
Юности мечтой,
Как прежде,
Полнюсь, -
Ставлю сеть
И… вглядываюсь
В волны…
Ещё недавно Марс манил людей своей тайной, а при встрече с ним оказался куда более опасным и загадочным, чем того ждали люди. Ещё недавно ступить на него могли осмелиться только самые отважные специалисты и искатели приключений. Однако, теперь Марс для многих для многих стал вторым домом, а кое для кого скоро даже станет первым. Наконец-то эта заброшенная планета начала проявлять своё гостеприимство и даже стала прощать некоторые оплошности.
– Читаю знаменитый рассказ «Ночью на Марсе» в публикации «Знание – сила», № 6, 1960. Идут по Марсу четверо: Привалов, Грицевич, Морган и Опанасенко. И вдруг появляется пятый лишний!
«Привалов, кряхтя, поднялся и посмотрел на Грицевича. Грицевич, завернув полу дохи, втискивал пистолет в кобуру.
– Ну, знаете, Александр Григорьевич… – сказал Громадин.
Грицевич виновато покашлял.
– Я, кажется, не попал, – сказал он. – Она передвигается с исключительной быстротой».
Кто этот «Громадин»? Он был в исходном тексте? Тогда почему редакция захотела заменить его на Привалова? Загадочная история…
– Давно это было. Не помню. Рассказ переделывался несколько раз. У него изначально и название было другое – не помню, правда, какое (сохранилось в письмах сокращение из двух букв, лень сейчас лезть в архив, тем более, что и расшифровка этих двух букв со временем забылась). Возможно, и имена героев менялись, и кто-то там изначально был Громадин, а потом стал, скажем, Приваловым… А при редактировании одного «Громадина» пропустили, забыли заменить. В общем, ничего сакрального. Окончательная же редакция (вычищенная и адекватная) возникла только к изданию «Полдня» 1967 года.
