Рассказ интересен тем, что в нем описаны реальные события. Действительно, послевоенное время было очень тяжелое. Герою пришлось нелегко выживать, часто он ложился спать, только выпив кипятка. Еще совсем ребенок, он выживал вдали от матери, недоедая и тоскуя по дому.
Еще рассказ интересен поступками героя. Несмотря на голодную жизнь, он остается честным, скромным, порядочным.
Восхищает своим характером Лидия Михайловна. Учительница французского отличается огромнейшей добротой, милосердием и человечностью.
3 Самостоятельная жизнь началась у героя в 11 лет. когда он отправился в райцентр на учёбу в пятый класс. Его ждали тяжёлые испытания: голод и одиночество. Автор пишет от имени рассказчика: «Но самое страшное начинаюсь, когда я приходил из школы». Самым страшным была тоска по родной деревне, по родным людям и душевной теплоте, которая наваливалась на одинокого ребёнка
все проблемы комедии группируются вокруг одной главной — проблемы ума.
Грибоедов называет Чацкого «умным человеком» , таким образом, обозначая свое к нему отношение, а остальных же героев автор представляет нам в большей или меньшей степени глупцами. Но конфликт комедии выстроен таким образом, что каждая противоборствующая сторона считает себя умной. Две жизненные позиции, две «правды» , два понимания ума противопоставлены в комедии.
Фамусовское общество считает умными тех людей, которые сумели при к жизни, добиться положения в обществе, то есть извлекли максимальную для себя выгоду. Эталоном Фамусов и ему подобные считают таких людей, как Максим Петрович.
Доказывая Чацкому свою позицию, Фамусов рассказывает о том, как Максим Петрович добился положения в обществе благодаря своему «уму» . Обретенные жизненные блага «примера для подражания» заключались в следующем:
... он не то на серебре. На золоте едал; сто человек к услугам, Весь в орденах, езжал-то вечно цугом, Век при дворе, да при каком дворе!
Так фамусовское общество понимает верх жизненных устремлений. Достигнуть гаких «высот» Максиму Петровичу , конечно, ум, точнее умение пресмыкать-:я перед сильными мира сего. Карьера Максима Петровича пошла в гору после гого, как он на приеме у «высочайшего» лица оступился и упал — вначале нечаян-то, затем, увидев, что его падение рассмешило присутствующих, стал падать нарочно. Фамусов поступок Максима Петровича комментирует так:
А? как по-вашему? по-нашему - смышлен. Упал он больно, встал здорово. За то, бивало, в вист кто чаще приглашен? Кто слышит при дворе приветливое слово? Максим Петрович. Кто пред всеми знал почет ?
То есть, если говорить словами Чацкого, в фамусовском обществе «тот и славится, чья чаще гнулась шея» .
Ошибочно было бы считать, что только Фамусов судит так о жизни, потому что является представителем «века минувшего».
Объяснение:
Степь чем далее, тем становилась прекраснее. Тогда весь юг, все то пространство, которое составляет нынешнюю Новороссию, до самого Черного моря, было зеленою, девственною пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений. Одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытоптывали их. Ничего в природе не могло быть лучше. Вся поверхность земли представлялася зелено-золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов. Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синие и лиловые волошки; желтый дров выскакивал вверх своею пирамидальною верхушкою; белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности; занесенный бог знает откуда колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. Воздух был наполнен тысячью разных птичьих свистов. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву. Крик двигавшейся в стороне тучи диких гусей отдавался бог весть в каком дальнем озере. Из травы подымалась мерными взмахами чайка и роскошно купалась в синих волнах воздуха. Вон она пропала в вышине и только мелькает одною черною точкою. Вон она перевернулась крылами и блеснула перед солнцем... Черт вас возьми, степи, как вы хороши!..
Наши путешественники останавливались только на несколько минут для обеда, причем ехавший с ними отряд из десяти козаков слезал с лошадей, отвязывал деревянные баклажки с горелкою и тыквы, употребляемые вместо сосудов. Ели только хлеб с салом или коржи, пили только по одной чарке, единственно для подкрепления, потому что Тарас Бульба не позволял никогда напиваться в дороге, и продолжали путь до вечера. Вечером вся степь совершенно переменялась. Все пестрое пространство ее охватывалось последним ярким отблеском солнца и постепенно темнело, так что видно было, как тень перебегала по нем, и она становилась темнозеленою; испарения подымались гуще, каждый цветок, каждая травка испускала амбру, и вся степь курилась благовонием. По небу, изголуба-темному, как будто исполинскою кистью наляпаны были широкие полосы из розового золота; изредка белели клоками легкие и прозрачные облака, и самый свежий, обольстительный, как морские волны, ветерок едва колыхался по верхушкам травы и чуть дотрогивался до щек. Вся музыка, звучавшая днем, утихала и сменялась другою. Пестрые суслики выпалзывали из нор своих, становились на задние лапки и оглашали степь свистом. Трещание кузнечиков становилось слышнее. Иногда слышался из какого-нибудь уединенного озера крик лебедя и, как серебро, отдавался в воздухе. Путешественники, остановившись среди полей, избирали ночлег, раскладывали огонь и ставили на него котел, в котором варили себе кулиш; пар отделялся и косвенно дымился на воздухе. Поужинав, козаки ложились спать, пустивши по траве спутанных коней своих, Они раскидывались на свитках. На них прямо глядели ночные звезды. Они слышали своим ухом весь бесчисленный мир насекомых, наполнявших траву, весь их треск, свист, стрекотанье, - все это звучно раздавалось среди ночи, очищалось в свежем воздухе и убаюкивало дремлющий слух. Если же кто-нибудь из них подымался и вставал на время, то ему представлялась степь усеянною блестящими искрами светящихся червей. Иногда ночное небо в разных местах освещалось дальним заревом от выжигаемого по лугам и рекам сухого тростника, и темная вереница лебедей, летевших на север, вдруг освещалась серебряно-розовым светом, и тогда казалось, что красные платки летали по темному небу.