Раз шел я по берегу нашего ручья и под кустом заметил ежа. Он тоже заметил меня, свернулся и затукал: тук-тук-тук. Очень похоже было, как если бы вдали шел автомобиль. Я прикоснулся к нему кончиком сапога - он страшно фыркнул и поддал своими иголками в сапог. - А, ты так со мной! - сказал я и кончиком сапога спихнул его в ручей. Мгновенно еж развернулся в воде и поплыл к берегу, как маленькая свинья, только вместо щетины на спине были иголки. Я взял палочку, скатил ею ежа в свою шляпу и понес домой.
Мышей у меня было много. Я слышал - ежик их ловит, и решил: пусть он живет у меня и ловит мышей.
Так положил я этот колючий комок посреди пола и сел писать, а сам уголком глаза все смотрю на ежа. Недолго он лежал неподвижно: как только я затих у стола, ежик развернулся, огляделся, туда попробовал идти, сюда, выбрал себе наконец место под кроватью и там совершенно затих.
Когда стемнело, я зажег лампу, и - здравствуйте! - ежик выбежал из-под кровати. Он, конечно, подумал на лампу, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянкам. И так он пустился бегать по комнате, представляя, что это лесная полянка.
Я взял трубку, закурил и пустил возле луны облачко. Стало совсем как в лесу: и луна, и облако, а ноги мои были как стволы деревьев и, наверно, очень нравились ежику: он так и шнырял между ними, понюхивая и почесывая иголками задники моих сапог.
Прочитав газету, я уронил ее на пол, перешел на кровать и уснул. Сплю я всегда очень чутко. Слышу - какой-то шелест у меня в комнате. Чиркнул спичкой, зажег свечку и только заметил, как еж мелькнул под кровать. А газета лежала уже не возле стола, а посредине комнаты. Так я и оставил гореть свечу и сам не сплю, раздумывая: <Зачем это ежику газета понадобилась?> Скоро мой жилец выбежал из-под кровати - и прямо к газете; завертелся возле нее, шумел, шумел и наконец ухитрился: надел себе как-то на колючки уголок газеты и потащил ее, огромную, в угол.
Тут я и понял его: газета ему была как в лесу сухая листва, он тащил ее себе для гнезда. И оказалось, правда: в скором времени еж весь обернулся газетой и сделал себе из нее настоящее гнездо. Кончив это важное дело, он вышел из своего жилища и остановился против кровати, разглядывая свечу-луну.
Я подпустил облака и спрашиваю:
- Что тебе еще надо?
Ежик не испугался.
- Пить хочешь?
Я встал. Ежик не бежит.
Взял я тарелку, поставил на пол, принес ведро с водой, и то налью воды в тарелку, то опять вылью в ведро, и так шумлю, будто это ручеек подплескивает.
- Ну, иди, иди: - говорю. - Видишь, я для тебя и луну устроил, и облака пустил, и вот тебе вода :
Смотрю: будто двинулся вперед. А я тоже немного подвинул к нему свое озеро. Он двинется - и я двину, да так и сошлись.
- Пей, - говорю окончательно.
Он заплакал. А я так легонько по колючкам рукой провел, будто погладил, и все приговариваю: - Хороший ты малый, хороший!
Напился еж, я говорю:
- Давай спать.
Лег и задул свечу. Вот не знаю, сколько я спал, слышу: опять у меня в комнате работа. Зажигаю свечу - и что же вы думаете? Ежик бежит по комнате, и на колючках у него яблоко. Прибежал в гнездо, сложил его там и за другим бежит в угол, а в углу стоял мешок с яблоками и завалился. Вот еж подбежал, свернулся около яблок, дернулся и опять бежит - на колючках другое яблоко тащит в гнездо.
Так вот и устроился у меня жить ежик. А сейчас я, как чай пить, непременно его к себе на стол и то молока ему налью в блюдечко - выпьет, то булочки дам - съест.
В 968 году впервые на Русь пришли кочевники-печенеги. Киевский князь Святослав воевал с Византией и был далеко от дома. Недалеко от города был только небольшой отряд воеводы Претича. Отрок-киевлянин совершил следующий подвиг: он вышел из города и через стан врагов, говоря по-печенежски. Если бы враги догадались, что он киевлянин, они бы схватили и убили его. Хитрость воеводы Претича заключалась в том, что он не признался печенежскому князю, что Святослав далеко от Киева, а сказал ему, будто он, воевода, возглавляет передовой отряд, а русский князь с бесчисленным войском идет следом. Печенежский князь испугался, попросил мира и отступил от города. Повествование заканчивается тем, что Святослав возвращается из чужой земли и прогоняет печенегов в поле. Последними словами летописец подчеркивает, что самое важное для человека — это мир. Летописец с уважением относится к героическому поступку отрока, который смог пройти через вражеский стан и под стрелами переплыть Днепр, с пониманием относится к вынужденной хитрости Претича и не одобряет Святослава. Это неодобрение выражается в словах киевлян: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, и свою покинул». Беды и голода могло бы не случиться, если бы Святослав был не в Переяславце на Дунае, а на родной земле. Герои прочитанного летописного рассказа в большинстве своем занимают высокое положение: Претич — воевода, он заключает мир с печенежским князем; Святослав — русский князь, княгиня Ольга — его мать. Не занимает высокое положение только отрок, но его можно по справедливости назвать выдающимся храбрецом. Повествование о подвиге отрока-киевлянина может служить современности, являя пример мужества и самоотверженности ради родной земли. В «Повесть временных лет» включены также народные предания — рассказ о юноше-кожемяке (под 992 г.) и рассказ о белгородском киселе (под 997 г.). В «Сказании о кожемяке» ремесленник-кожемяка посрамляет княжескую дружину и Русь от набега печенегов. Он совершил подвиг, которого не мог совершить ни один из дружинников князя Владимира — победил могучего печенежского воина. «Сказание о белгородском f киселе» — история об обмане печенегов хитростью, когда они осадили Белгород и в городе был сильный голод. Тогда по совету мудрого старика остатки киселя и мёда были опущены в колодец, а после эти колодцы были показаны печенегам. Печенеги решили, что они никогда не возьмут город измором и ушли обратно в степи. Герои этих преданий — не князья, а простые русские люди, своей личной инициативой освобождающие родную землю
«ПОДВИГ ОТРОКА-КИЕВЛЯНИНА И ХИТРОСТЬ ВОЕВОДЫ ПРЕТИЧА» 1. Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце на Дунае. 2. И затворилась Ольга в Киеве со внуками своими. 3. Осадили печенеги город силою великой. 4. Стали тужить люди в городе, искать, кто бы мог перейти на ту сторону... 5. Один отрок вышел из города с уздечкой, чтобы подумали — коня ищет, свой. 6. Сообщил отрок дружине. 7. Пришел воевода по имени Претич. Печенеги подумали, что пришел князь, и сбежали из города. 8. Претич сказал, что за ним идет войско. 9. Претич и печенежский князь подали друг другу руки. 10. Послание киевлян Святославу. 11. Возвращение Святослава и установленный им мир с печенегами.
Мышей у меня было много. Я слышал - ежик их ловит, и решил: пусть он живет у меня и ловит мышей.
Так положил я этот колючий комок посреди пола и сел писать, а сам уголком глаза все смотрю на ежа. Недолго он лежал неподвижно: как только я затих у стола, ежик развернулся, огляделся, туда попробовал идти, сюда, выбрал себе наконец место под кроватью и там совершенно затих.
Когда стемнело, я зажег лампу, и - здравствуйте! - ежик выбежал из-под кровати. Он, конечно, подумал на лампу, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянкам. И так он пустился бегать по комнате, представляя, что это лесная полянка.
Я взял трубку, закурил и пустил возле луны облачко. Стало совсем как в лесу: и луна, и облако, а ноги мои были как стволы деревьев и, наверно, очень нравились ежику: он так и шнырял между ними, понюхивая и почесывая иголками задники моих сапог.
Прочитав газету, я уронил ее на пол, перешел на кровать и уснул. Сплю я всегда очень чутко. Слышу - какой-то шелест у меня в комнате. Чиркнул спичкой, зажег свечку и только заметил, как еж мелькнул под кровать. А газета лежала уже не возле стола, а посредине комнаты. Так я и оставил гореть свечу и сам не сплю, раздумывая: <Зачем это ежику газета понадобилась?> Скоро мой жилец выбежал из-под кровати - и прямо к газете; завертелся возле нее, шумел, шумел и наконец ухитрился: надел себе как-то на колючки уголок газеты и потащил ее, огромную, в угол.
Тут я и понял его: газета ему была как в лесу сухая листва, он тащил ее себе для гнезда. И оказалось, правда: в скором времени еж весь обернулся газетой и сделал себе из нее настоящее гнездо. Кончив это важное дело, он вышел из своего жилища и остановился против кровати, разглядывая свечу-луну.
Я подпустил облака и спрашиваю:
- Что тебе еще надо?
Ежик не испугался.
- Пить хочешь?
Я встал. Ежик не бежит.
Взял я тарелку, поставил на пол, принес ведро с водой, и то налью воды в тарелку, то опять вылью в ведро, и так шумлю, будто это ручеек подплескивает.
- Ну, иди, иди: - говорю. - Видишь, я для тебя и луну устроил, и облака пустил, и вот тебе вода :
Смотрю: будто двинулся вперед. А я тоже немного подвинул к нему свое озеро. Он двинется - и я двину, да так и сошлись.
- Пей, - говорю окончательно.
Он заплакал. А я так легонько по колючкам рукой провел, будто погладил, и все приговариваю: - Хороший ты малый, хороший!
Напился еж, я говорю:
- Давай спать.
Лег и задул свечу. Вот не знаю, сколько я спал, слышу: опять у меня в комнате работа. Зажигаю свечу - и что же вы думаете? Ежик бежит по комнате, и на колючках у него яблоко. Прибежал в гнездо, сложил его там и за другим бежит в угол, а в углу стоял мешок с яблоками и завалился. Вот еж подбежал, свернулся около яблок, дернулся и опять бежит - на колючках другое яблоко тащит в гнездо.
Так вот и устроился у меня жить ежик. А сейчас я, как чай пить, непременно его к себе на стол и то молока ему налью в блюдечко - выпьет, то булочки дам - съест.