Жил-был в лесу старый волк, злой-презлой. он жил, а кругом всем житья не было. мало того, что он разбойничал, правого и виноватого в своё логово тащил, - он всех воем своим донимал. другие волки только с голодухи воют, а этот, серый разбойник, зарежет телёнка, наестся до отвала и песню затянет. песня-то у него, известно, одна: - украду-у-у! укушу-у-у-у! до того страшно и противно воет - все, кроме филина да совы, не знают, как уши заткнуть, а ему, видно, нравится: передохнёт немного и опять заведёт: - у-у-! у-душу-! вот как-то выл он, выл - только под утро угомонился - задремал. и весь день бы проспал, да тут красное солнышко взошло и ему своим тёплым лучиком в носу защекотало. волк спросонья подумал, что это муха, цап её зубами - ничего, только зубы щёлкнули; второй раз цапнул - опять мимо; третий раз цапнул - да сам себе язык и прикусил. тут уж волей-неволей проснёшься! продрал он глаза, а мимо как раз лиса бежит, курочку тащит. - эй, - кричит, - серый, будет спать! на поляне у ручья овечье стадо пасётся, и ни пастухов, ни собак! вот там! и хвостом махнула, показала где. тут с волка весь сон соскочил. - не врёшь? - рычит. а лисе что врать? она своему слову хозяйка. помчался серый туда, куда она показала, - и верно: пасутся овцы, сотни полторы, одни- увидали они волка - задрожали, в кучу сбились, стоят бедные, смерти лютой у волка слюнки потекли: - сейчас, - рычит, - есть вас буду. и съел бы, да вдруг выходит вперёд одна овца, поклонилась волку и говорит: - съесть ты нас, батюшка, всегда успеешь. а только не будет ли такой твоей - милости? - рычит волк. - какой милости вы от волка захотели? - а вот какой - нет у нас, батюшка, запевалы. мы, не в обиду тебе сказать, тоже петь любим. и был у нас запевала - баран, вроде тебя голосистый, да угнали его куда-то. ты бы нам спеться, а потом бы и ел! тебе ведь это просто: ты музыкант знаменитый, каждую ночь тебя слушаем, уснуть не можем! волк умилился. - верно, не спите? - где там уснуть, - отвечает овца. - глаз, батюшка, не смыкаем! - хм! ну, ладно, - говорит волк. - это, , можно. только смотрите у меня - слушаться! а то я залез серый на пенёк и завёл своё: - -куу-шу-! а овцы хором: - мы! мы! - не так! - кричит волк. - басы, тише! подголоски, громче! - ! а овцы: - ! ! такой шум подняли - со всей округи люди и собаки сбежались. на том и кончилась волчья песня.
Есть такая басня "Волк и ягненок". Там рассказывается как ягненок пошел воду пить. его там встретил волк, который захотел съесть маленькое беззащитное создание. но просто так сделать он это не мог, поэтому он начинает обвинять его "Как смеешь ты наглец\Своим нечистым рылом здесь чистое мутить питье мое с песком и с илом\За дерзость такову я голову с тебя сорву". Ягненок вступает в беседу и говорит, что он ни в чем не виноват. В конце концов волк поволок ягненка за собой в лес. Мораль басни звучит в следующих словах: "У сильного всегда бессильный виноват..."
Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. В дороге меня застала сильная гроза. Кое-как схоронился я под широким кустом и терпеливо ожидал конца ненастья. Вдруг при блеске молний я увидел на дороге высокую фигуру. Это оказался здешний лесник. Он отвёз меня в свой дом — небольшую избушку посреди обширного двора, обнесённого плетнём. Изба состояла из одной комнаты. На самой середине висела люлька с младенцем, которую качала босая девочка лет 12-ти. Я понял, что хозяйки в избе не было. Из всех углов смотрела нищета.
Наконец я смог рассмотреть лесника. Он был высокого роста, плечист и хорошо сложён, его суровое и мужественное лицо заросло бородой, из-под широких бровей смело смотрели небольшие карие глаза. Лесник представился Фомой, по прозвищу Бирюк. От Ермолая я часто слышал рассказы о Бирюке, которого боялись все окрестные мужики. Из его леса нельзя было вынести даже вязанки хвороста — был он силён и ловок, как бес. Подкупить его было невозможно, да и со свету сжить нелегко.
Я спросил, есть ли у него хозяйка. Бирюк с жестокой улыбкой ответил, что его жена бросила детей и сбежала с прохожим мещанином. Угостить он меня не мог: в доме не было ничего, кроме хлеба. Между тем гроза закончилась, и мы вышли на двор. Бирюк сказал, что слышит стук топора; я не слышал ничего. Лесник взял своё ружьё, и мы пошли к тому месту, где рубили лес. В конце пути Бирюк опередил меня. Я услышал звуки борьбы и жалобный крик. Я ускорил шаг и вскоре увидел срубленное дерево, возле которого лесник связывал руки вору — мокрому мужику в лохмотьях с длинной растрёпанной бородой. Я сказал, что заплачу за дерево и попросил отпустить несчастного. Бирюк промолчал.
Снова полил дождь. С трудом мы добрались до избы лесника. Я дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. При свете фонаря я смог разглядеть его испитое, морщинистое лицо и худое тело. Вскоре мужик стал просить Фому отпустить его, но лесник не соглашался. Вдруг мужик выпрямился, на его лице выступила краска, и он стал бранить Бирюка, называя его зверем.
Бирюк схватил мужика, одним движением освободил ему руки и велел убираться к чёрту. Я был удивлён и понял, что на самом деле Бирюк — славный малый. Через полчаса он простился со мной на опушке леса.
