САЛЬЕРИ — герой трагедии А.С. Пушкина «Моцарт и Сальери» (1830), второй пьесы цикла «Маленькие трагедии». Исторический прототип: итальянский композитор Антонио Сальери (1750-1825), автор сорока с лишним опер, пользовавшихся в конце XVIII»Шв. большой популярностью (самая известная среди них — «Тарар» на либретто П.Бомарше). Замысел этой «маленькой трагедии» возник в середине 20-х годов, когда вокруг имени Вольфганга Амадея Моцарта (1756-1791) сложился своеобразный культ, одним из проявлений которого стали сенсационные публикации, касавшиеся жизни великого композитора и его таинственной смерти. Широкое распространение получили слухи о том, что Моцарт был отравлен Антонио Сальери и будто бы тот на смертном одре признался в совершенном им злодеянии. Этой легендой воспользовался Пушкин, построив на ней интригу трагедии. Хотя в названии трагедии имя С. стоит на втором месте, главным персонажем является он, а не Моцарт. Роль С. больше по количеству стихов, у него три монолога (у Моцарта ни одного), причем два из них весьма пространные. В монологах-исповедях С. излагает свои воззрения на искусство и свою жизненную философию. С. в прямом смысле действующее лицо трагедии, тогда как Моцарт оказывается объектом этих действий. Сначала С. сетует на несправедливость судьбы, отказавшей ему в награде за годы «трудов, усердия, молений», одарившей бессмертным гением «безумца, гуляку праздного»; потом с ужасом, видимо впервые, произносит вслух признание, что сделался «завистником презренным» — завидует Моцарту «глубоко, мучительно». Однако не из зависти С. отваживается на убийство. (В этом смысле знаменателен отказ Пушкина от раннего варианта названия трагедии — «Зависть».) Чувство зависти послужило лишь импульсом. Однако руководствуется С. иными мотивами, в его понятиях вполне возвышенными, соответствующими «гордому Сальери», как он себя называет. Услышав «безделицу» Моцарта, потрясшую его глубиной и стройностью, а еще более тем, что, сочинив «это», Моцарт «мог остановиться у трактира и слушать скрипача слепого», С. осознает свою историческую миссию: «Я избран, чтоб его остановить». Убивая Моцарта, С., как он полагает, восстанавливает справедливость и искусство от слишком райских песен, недосягаемых «чадам праха». А иначе, убежден С., «мы все погибли, мы все, жрецы, служители музыки». Тайная цель С. — сделаться гением большим, чем Моцарт, проявив свою гениальность уже не в музыке, а на земле и «выше», ибо правды нет ни там, ни здесь, и он, С., призван такое положение исправить. Образ пушкинского С. получил множество истолкований. В.Г.Белинский объяснял коллизию Моцарта и С. как столкновение «двух типов» художественного дарования: «непосредственной гениальности», проявляющей себя без усилия, без расчета на успех, и мастерства, добытого ремеслом. Развивая мысли Белинского, Г.А.Гуковский усматривал конфликт этой трагедии в противоборстве двух эстетических направлений — классицизма и романтизма. Подобные трактовки не лишены оснований. С., «в науке искушенный», разъявший музыку, «как труп», чтобы проверить «алгеброй гармонию», определенно тяготеет к «картезианскому» типу художника XVII-XVHI вв., опирающемуся на рассудок, преимущество которого отстаивал, например, Д.Дидро в своем «Парадоксе об актере». В пользу этого прочтения свидетельствует ряд характеристических совпадений между героем и образом «русского Расина», А.П.Сумарокова, каким тот представлен у Пушкина: «завистливый гордец, холодный Сумароков, предрассуждениям обязанный венцом». Подобное сугубо эстетическое толкование образа С. вызвало отповедь у критиков, искавших в трагедии более глубокий экзистенциальный смысл. В контексте последнего С. предстал выразителем идеологии масс-медиа, рупором черни, «тупой бессмысленной толпы», нетерпимой ко всему, что гениально и возвышается над общей массой. В самом деле, С. апеллирует к большинству («мы все…»), но к избранному большинству жрецов искусства (слова о бессмысленной толпе принадлежат ему, С.). Герой Пушкина отнюдь не «маленький человек», подавленный величием Моцарта и в своем ничтожестве пожелавший гения «сузить». Маленьких людей С. презирает (уличный скрипач для него «фигляр презренный», который бесчестит пародией высокое искусство); гениев же ненавидит. Первые в глазах С. слишком малы, вторые чересчур высоки — те и другие не укладываются в понятие меры, а значит, и справедливости. Оригинальное толкование образ С. получил в поздней эссеистике Вяч.И.Иванова (статья «О Пушкине», 1937). Поэт-символист увидел в С. предтечу «теургов», мечтавших посредством искусства установить над
Добро в лес. Высокие могучие деревья почти закрывают небосвод. Пахнет свежей зеленью и хвоей. Тихо вокруг. Осторожно ступаешь по веткам и листьям, стараясь ничего не задеть и не нарушать это вековое спокойствие. Вдруг…Треск! Под ногами шустро пробежал ёжик с огромным грибом на спине. Наверное, торопился на ужин к ежатам. Идешь дальше. Лес очаровывает своими звуками, запахами, шорохами…Вот видишь белочку, торопливо спрятавшуюся в дупле вековой сосны. Она с любопытством выглядывает оттуда, очевидно, пытаясь понять, что это за чужеземец в их царстве. Если присмотреться, то на сосне можно заметить несколько пернатых лесных жителей. Именно их трели сладкой песней радуют душу, отдавая эхом по всему лесу.А вот и дикий кабан. Так и хочет устроить поединок, громко издавая воинственные звуки, готовый в любую секунду ринуться в бой. С ним шутки плохи!Продвигаясь дальше в лес, внезапно обнаруживаешь настоящий клад! Целое семейство белых грибов возле старенького пенька. Вот будет радость маме. Она наверняка приготовит из них что-нибудь вкусное.Наверное, где-то там, вдали спрятана берлога медведя, а сам он, точно в сказке про Машу и медведя, пошел в лес за ягодами.Дальше на пути встречаются пара косуль, робкий зайчишка и еще один еж, возможно, тот самый, с которым мы уже встречались. Все смотрят с деловитым видом, без страха и спокойно отправляются дальше по делам. Это их царство.Все вокруг дышит, все вокруг живет. Каждый куст, каждое дерево молчаливо оберегают тайну. Лес полон жизни. Это заметно по незримому присутствию его скромных обитателей.Великую тайну скрывают лесные жители – Тайну Природы!
В королевстве звуков русского языка Фонетика дружно жили — поживали гласные и согласные звуки. У каждого звука был свой домик. У гласных звуков домики были выкрашены в красный цвет, а у согласных в синий. Но крыши всех домиков были белыми и менялись сами по себе, когда звуки ходили друг к другу в гости. Всего в королевстве было 33 жителя: 10 гласных звуков [а],[э],[о],[у],[и],[ы],[я],[ю],[е],[ё] и 21 согласных (еще ь и ъ).Они жили дружно и часто ходили друг другу в гости. И каждый раз когда они гостили друг у друга происходило волшебство: стоило им взяться за руки как получались новые звуки для новых слов. Согласные звуки не просто дружат с гласными — они с ними всегда и во всем «соглашаются». Вот например, [п]. В слове «пила» звучит мягко, а в слове «пыль» — твердо. Вот так согласные звуки, берясь за руки с гласными, становятся по их мягкими или твердыми. Однако были в королевстве и «непослушные» звуки. И хотя они жили в синих домиках и назывались согласными, они ни в какую меняться не хотели. А произошло это в день, когда праздно сидя на скамеечках, они заспорили кто же главнее: гласные или согласные. И звуки [ж],[ш] и [ц] решили быть самостоятельными и никому не подчиняться, особенно гласным звукам. «Наше решение твердо, и мы навсегда останемся твердыми звуками», — заявили они. И в доказательство своего твердого решения выкрасили белые крыши своих домиков в темно-синий цвет. Но уступчивые и неконфликтные звуки [щ],[й] и [ч] очень расстроились и испугались, что баланс соотношения звуков в королевстве будет нарушен и решили остаться навсегда мягкими. А чтобы все жители Фонетики знали об этом, покрасили крыши своих домиков в зеленый цвет. Однако, вскоре в королевстве Фонетики появились еще 2 жителя это мягкий и твердый знаки. Но и они не нарушили единства звукового мира. Они построили себе белые домики и все зажили мирно и дружно. И каждый раз когда они гостили друг у друга происходило волшебство: стоило им взяться за руки как получались новые звуки и даже целые слияния, для рождения новых слов.
