Она родоприемница у фей \ И по размерам с камушек агата \ У мэра в перстне.
Их вещество – как воздух, а скачки — \ Как взрывы ветра, рыщущего слепо
Ее сиянье факелы затмило. \ Она, подобно яркому бериллу \ В ушах арапки, чересчур светла \ Для мира безобразия и зла. \ Как голубя среди вороньей стаи, \ Ее в толпе я сразу отличаю.
Во мраке на балконе надо мной \ Ты реешь, как крылатый вестник неба \
Над головами пораженных толп,
Твой взгляд опасней двадцати кинжалов.
я честнее многих недотрог, \ Которые разыгрывают скромниц.
Все слишком второпях и сгоряча, \ Как блеск зарниц, который потухает, \ Едва сказать успеешь «блеск зарниц».
Чем я больше трачу, \ Тем становлюсь безбрежней и богаче.
Ты, как ручная птичка щеголихи, \ Прикованная ниткою к руке.
Рассыльными любви должны быть мысли. \ Они быстрее солнечных лучей,
Любовь моя так страшно разрослась, \ Что мне не охватить и половины.
Приди, приди, Ромео. \ Мой день, мой снег, светящийся во тьме, \ Как иней на вороньем оперенье!
И день тосклив, как накануне празднеств. \ Когда обновка сшита, а надеть \ Не велено еще.
О сердце! Разорившийся банкрот!
О куст цветов с таящейся змеей! \ Дракон в обворожительном обличье! \ Исчадье ада с ангельским лицом! \ Поддельный голубь! Волк в овечьей шкуре! \ Ничтожество с чертами божества! \ Пустая видимость! Противоречье! \ Святой и негодяй в одной плоти!
Слезливостью ты баба, \ А слепотой поступков – дикий зверь. \ Женоподобье в образе мужчины! \ Звереныш с человеческим лицом!
Как на поле мороз, \ Смерть пеленой лежит на этом теле.
Вон, как цветок со сломанной головкой, \ Лежит она.
Какие-то живительные силы \ Меня как будто носят над землей.
Но не было судьбы грустней на свете, \ Чем выпала Ромео и Джульетте.
Вот золото, гораздо больший яд \ И корень пущих зол и преступлений, \ Чем этот безобидный порошок.
С другой стороны, журавли имеют свой образ в русской культуре, с которой Гамзатов был очень близко знаком, как переводчик русской классической поэзии. Как вспоминает Гамзатов, когда он летел из Японии домой, в СССР, он думал о своей матери, весть, о кончине которой пришла в Японию, думал о старшем брате Магомеде, погибшем в боях под Севастополем, думал о другом старшем брате, без вести пропавшем военном моряке Ахильчи, думал о других близких людях, погибших в Великой Отечественной войне. «Не потому ли с кличем журавлиным от века речь аварская сходна?», писал он в стихотворении «Журавли» в переводе Гребнева.
Наум Гребнев — известный переводчик восточной поэзии, её классиков и фольклора. В его переводах или с его участием вышло более 150 книг. После Великой Отечественной войны вместе с Гамзатовым учился в Литературном институте, и с той поры начались их дружба и сотрудничество. Гребнев также переводил стихи отца поэта, Гамзата Цадасы. Война застала Гребнева с самого её начала, поскольку в это время он служил на границе, под Брестом. Он отступал вместе с Красной Армией, попал в знаменитое Харьковское (Изюм-Барвенковское) окружение, где немцы взяли в плен 130 тысяч красноармейцев, вышел одним из немногих, форсировал Северский Донец, воевал под Сталинградом, был трижды ранен, и после последнего ранения 12 января 1944 года война для него «кончилась». Свои воспоминания о войне он озаглавил «Война была самым серьёзным событием моей биографии». В стихотворение «Журавли» он вложил и свой опыт войны.
В 1968 году стихотворение «Журавли» в переводе Наума Гребнева было напечатано в журнале «Новый мир» и начиналось словами: «Мне кажется порою, что джигиты, с кровавых не пришедшие полей…». Стихотворение «Журавли», напечатанное в журнале, попалось на глаза певцу Марку Бернесу.
Сам Бернес в войну никогда не участвовал в боях, но он ездил выступать с концертами на передовую. И особенно ему удавались песни, посвященные войне. Очевидно, что война тоже была его личной темой.
Прочитав стихотворение «Журавли», возбуждённый Бернес позвонил поэту-переводчику Науму Гребневу и сказал, что хочет сделать песню. По телефону, сразу же, обсудили некоторые изменения в тексте будущей песни, и Гребнев заменил, в том числе слово «джигиты» на «солдаты». Расул Гамзатов:
«Вместе с переводчиком мы сочли пожелания певца справедливыми, и вместо „джигиты“ написали „солдаты“. Это как бы расширило адрес песни, придало ей общечеловеческое звучание».
Со стихами, включающими изменения для будущей песни, певец обратился к Яну Френкелю, с которым до этого много сотрудничал, и попросил сочинить музыку. Сочинить музыку удалось далеко не сразу. Только два месяца спустя, когда композитор написал вступительный вокализ, работа пошла легче.