ответ: Древнегреческий миф (Нарциисс и Эхо)
Объяснение:
Нарцисс, сын бога реки Кефиса и нимфы Лириопы, был юноша чудесной красоты, но сердце у него было гордое и жестокое, он никого не любил.
Однажды он охотился на горе Киферон и загнал в сеть молодого красивого оленя.
Увидала стройного юношу-охотника нимфа Эхо, полюбила его и пошла тайно следом за ним, пробираясь по горам, лесам и долинам.
Но нимфа Эхо была наказана Герой — она не могла говорить первая и не могла молчать, когда говорили другие. Ей хотелось теперь сказать юноше ласковое слово, но, обреченная на молчание, она стала ждать, пока он что-нибудь скажет, чтоб отозваться на его слова.
Идя по густому горному лесу. Нарцисс сбился с пути и отстал от товарищей. Оглянувшись и увидев, что вокруг никого нет, он крикнул:
— Есть ли кто здесь?
— Здесь! — ответила Эхо.
Остановился юноша Нарцисс, осмотрелся кругом и крикнул:
— Ко мне!
— Ко мне! — ответил чей-то таинственный голос.Оглянулся Нарцисс снова, видит — никого нет.
— Зачем гонишься ты за мной? — сказал он, и голос ему ответил: — Гонишься за мной!
— Иди ко мне, будем друзьями, — крикнул Нарцисс, и голос нежно ответил:
— Будем друзьями!
И вот из чащи лесной показалась нимфа Эхо и стала манить рукой его к себе.
Но Нарцисс стал от нее убегать, и, убегая, он крикнул;
Никогда я не подружусь с тобой!
И ответила Эхо:
— Подружусь с тобой!
Вдруг она исчезла в дремучем лесу и в смущении скрыла лицо в зеленых ветках деревьев. С той поры таится она в пустынных глухих пещерах, оврагах, грустя о прекрасном Нарциссе. И от грусти покрылось ее лицо морщинами, она похудела, остался от нее один только голос. Но голос остался у нее такой же, как был, — молодой и звонкий, а тело ее обратилось мало-помалу в скалу.
Голос Эхо слышен в лесах, на горах и в рощах, и хотя видеть ее невозможно, но она слышна всем.
Другие нимфы тоже полюбили жестокого, бессердечного юношу Нарцисса, а он не любил никого.
И они сказали тогда:
— Пусть и его никто не любит!
Однажды в знойный летний полдень охотился Нарцисс на горе Геликон и, усталый, подошел к прозрачному тихому ручью, что протекал под сенью густых деревьев.
Он лег у ручья на траву и, томимый жаждой, наклонился, чтобы напиться воды. И вдруг он увидел в светлой зеркальной воде прекрасного юношу — это было его отражение, Нарцисса. И, точно прикованный какой-то чудесной силой, он глядел и не мог насмотреться на прекрасное лицо юноши, не зная, что он полюбил себя самого. Глаза его не могли налюбоваться своим отражением в воде, а губы его целовали холодные струи; он протягивал руки и обнимал светлые воды ручья. Он не ел, не пил и не спал, обращаясь к своему отражению:
— Выйди из воды, прекрасный юноша, я знаю — ты любишь меня, ты целуешь и обнимаешь меня, когда я тебя обнимаю. Я улыбаюсь, ты в ответ улыбаешься мне.
Я плачу, ты отвечаешь на плач мой слезами. Но горе мне — видно, люблю я свой собственный образ, люблю себя самого.
Склонился Нарцисс над водой; сидит неподвижно и смотрит в светлый ручей, и с каждым днем силы его слабеют. Плачет он и говорит:
— Горе мне, горе!
И нимфа Эхо, любя по-прежнему юношу, повторяет: «Горе! Горе!»
Вздыхает Нарцисс, и вздыхает за ним Эхо.
И вот склонил Нарцисс на траву свою усталую голову и умер.
И, узнав о смерти Нарцисса, заплакали горько дриады лесные и заплакала Эхо.
Собрались они хоронить Нарцисса и стали искать его тело, но найти его нигде не могли.
Там, где юноша склонил на траву голову, вырос красивый, холодный, стройный цветок с белыми лепестками, и люди назвали его нарциссом.
ответ: Древнегреческий миф (Нарциисс и Эхо)
Объяснение:
Нарцисс, сын бога реки Кефиса и нимфы Лириопы, был юноша чудесной красоты, но сердце у него было гордое и жестокое, он никого не любил.
Однажды он охотился на горе Киферон и загнал в сеть молодого красивого оленя.
Увидала стройного юношу-охотника нимфа Эхо, полюбила его и пошла тайно следом за ним, пробираясь по горам, лесам и долинам.
Но нимфа Эхо была наказана Герой — она не могла говорить первая и не могла молчать, когда говорили другие. Ей хотелось теперь сказать юноше ласковое слово, но, обреченная на молчание, она стала ждать, пока он что-нибудь скажет, чтоб отозваться на его слова.
Идя по густому горному лесу. Нарцисс сбился с пути и отстал от товарищей. Оглянувшись и увидев, что вокруг никого нет, он крикнул:
— Есть ли кто здесь?
— Здесь! — ответила Эхо.
Остановился юноша Нарцисс, осмотрелся кругом и крикнул:
— Ко мне!
— Ко мне! — ответил чей-то таинственный голос.Оглянулся Нарцисс снова, видит — никого нет.
— Зачем гонишься ты за мной? — сказал он, и голос ему ответил: — Гонишься за мной!
— Иди ко мне, будем друзьями, — крикнул Нарцисс, и голос нежно ответил:
— Будем друзьями!
И вот из чащи лесной показалась нимфа Эхо и стала манить рукой его к себе.
Но Нарцисс стал от нее убегать, и, убегая, он крикнул;
Никогда я не подружусь с тобой!
И ответила Эхо:
— Подружусь с тобой!
Вдруг она исчезла в дремучем лесу и в смущении скрыла лицо в зеленых ветках деревьев. С той поры таится она в пустынных глухих пещерах, оврагах, грустя о прекрасном Нарциссе. И от грусти покрылось ее лицо морщинами, она похудела, остался от нее один только голос. Но голос остался у нее такой же, как был, — молодой и звонкий, а тело ее обратилось мало-помалу в скалу.
Голос Эхо слышен в лесах, на горах и в рощах, и хотя видеть ее невозможно, но она слышна всем.
Другие нимфы тоже полюбили жестокого, бессердечного юношу Нарцисса, а он не любил никого.
И они сказали тогда:
— Пусть и его никто не любит!
Однажды в знойный летний полдень охотился Нарцисс на горе Геликон и, усталый, подошел к прозрачному тихому ручью, что протекал под сенью густых деревьев.
Он лег у ручья на траву и, томимый жаждой, наклонился, чтобы напиться воды. И вдруг он увидел в светлой зеркальной воде прекрасного юношу — это было его отражение, Нарцисса. И, точно прикованный какой-то чудесной силой, он глядел и не мог насмотреться на прекрасное лицо юноши, не зная, что он полюбил себя самого. Глаза его не могли налюбоваться своим отражением в воде, а губы его целовали холодные струи; он протягивал руки и обнимал светлые воды ручья. Он не ел, не пил и не спал, обращаясь к своему отражению:
— Выйди из воды, прекрасный юноша, я знаю — ты любишь меня, ты целуешь и обнимаешь меня, когда я тебя обнимаю. Я улыбаюсь, ты в ответ улыбаешься мне.
Я плачу, ты отвечаешь на плач мой слезами. Но горе мне — видно, люблю я свой собственный образ, люблю себя самого.
Склонился Нарцисс над водой; сидит неподвижно и смотрит в светлый ручей, и с каждым днем силы его слабеют. Плачет он и говорит:
— Горе мне, горе!
И нимфа Эхо, любя по-прежнему юношу, повторяет: «Горе! Горе!»
Вздыхает Нарцисс, и вздыхает за ним Эхо.
И вот склонил Нарцисс на траву свою усталую голову и умер.
И, узнав о смерти Нарцисса, заплакали горько дриады лесные и заплакала Эхо.
Собрались они хоронить Нарцисса и стали искать его тело, но найти его нигде не могли.
Там, где юноша склонил на траву голову, вырос красивый, холодный, стройный цветок с белыми лепестками, и люди назвали его нарциссом.
Алёхин рассуждает о том, что в любви всё индивидуально, что здесь не действуют какие-то общие законы и что у русских есть привычка не просто любить, а постоянно усложнять себе при этом жизнь, задаваясь массой ненужных вопросов.
Алёхин рассказывает историю своей любви. По окончании университета он обосновался в своем имении Софьино, на котором после смерти отца был большой долг. Алёхин решает работать, пока не приведёт имение в порядок и не выплатит долги. Его «культурные привычки» выглядят здесь неуместно. Он перестаёт читать газеты, зачастую засыпает не в спальне, а на сеновале.
Алёхина выбирают в почетные мировые судьи. Ему приятно ездить в город, ему нравится тамошнее общество, из новых знакомых Алёхину особенно близки Лугановичи: муж — товарищ председателя суда, жена, Анна Алексеевна, молодая, добрая, интеллигентная женщина. Алёхин влюбляется в неё, начинает всё чаще бывать у Лугановичей. Там ему всегда рады: если Алёхин подолгу отсутствует, его спрашивают, не случилось ли что. Алёхин становится в доме своим человеком, входит без доклада. Супруги трогательно заботятся о нём: потчуют от души, дарят подарки, периодически просят взять у них взаймы (Алёхина постоянно притесняют кредиторы), но он всякий раз отказывается.
Алёхин страдает, не понимает, что свело Анну Алексеевну с таким немолодым и неинтересным человеком, как Луганович, предрекает ей скучную однообразную жизнь. К сожалению, сам он не может предложить ей ничего лучшего взамен, а потому годы идут, у Лугановичей появляются дети, а Алёхин и Анна попрежнему не признаются друг другу в своей любви и скрывают её и от себя, и от других. Они вместе часто ходят в театр, в городе о них ходят сплетни, не имеющие под собой оснований.
Постепенно Анна становится все более нервной, раздражительной и язвительной, в ней укрепляется сознание, что жизнь её не состоялась. Наконец, Лугановичи принимают решение о переезде — мужа назначают председателем в одной из западных губерний. Первой уезжает Анна (ей доктора предписывают лечение в Крыму). Алёхин провожает её. В последний момент перед отходом поезда он заносит в купе забытую Анной корзинку. Они обнимаются, целуются, плачут, говорят о своём чувстве и понимают, «как мелко и как обманчиво было все то, что мешало любить… что когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе». Алёхин едет с Анной до следующей станции, выходит и пешком отправляется в Софьино. С тех пор он живет по-прежнему, крутится как белка в колесе, не занимается наукой или чем-то другим, что сделало бы его жизнь приятнее.