Настоящий мужчина, состоит из мужа и чина.. . Фабула данной предельно динамичной, краткой новеллы получила особенную известность. Ранний, смешливый, юмористический Чехов, по сути, не так уж прост. Наивный с виду рассказ имеет внутренние секреты, ходы и сдвиги. “Маленький человек” Иван Дмитриевич Червяков, будучи в театре, нечаянно чихнул и обрызгал лысину сидевшего впереди генерала Бризжалова. Тяжело переживает это событие герой: он “посягнул” на “святыню” чиновничьей иерархии. Рассказ построен на любимом у раннего Чехова принципе резкой утрировки. Чехов виртуозно сочетает стиль “строгого реализма” с повышенной условностью. Генерал во всем рассказе ведет себя в высшей степени “нормально”, реалистически в узком смысле слова. Ведет себя именно так, как и повел бы себя действительный человек его склада в подобном эпизоде. Он сначала раздражен: вытирает платочком лысину. Потом он успокаивается, удовлетворен, так как неудобство миновало и перед ним извинились. Он еще более удовлетворен, но уже как-то настороженно: перед ним усиленно извиняются, слишком усиленно. И естествен ответ генерала: “Ах, полноте.. . Я уж забыл, а вы все о том же! ” Затем он, как и следует, начинает входить в раж из-за глупости, чрезмерной трусости и, наконец, назойливости чиновника. На этом фоне условность и утрированность характера, поведения чихнувшего видны особенно резко. Чиновник чем далее, тем более по-идиотски ведет себя; он еще и “помирает” от всего этого. Вот как описана смерть Червякова: “Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лег на диван, и.. . помер”. Уже и во всей второй половине рассказа его поведение переходит пределы бытового правдоподобия: слишком он труслив, слишком назойлив, так в жизни не бывает. В концовке Чехов совсем резок, открыт. Этим “помер” он выводит рассказ (новеллу) за рамки бытового реализма, между “...чихнул... ” и “...помер” внутренняя дистанция чересчур велика. Здесь — прямая условность, насмешка, казус. Поэтому рассказ этот ощущается как вполне юмористический: смерть воспринимается как несерьезность, условность, обнажение приема, ход. Писатель смеется, играет, само слово “смерть” не берет всерьез. В столкновении смеха и смерти торжествует смех. Он и определяет общую тональность произведения. Так, смешное у Чехова переходит в обличительное. Идея абсолютной власти над людьми обыденных мелочей чужда и даже враждебна писателю. Повышенное, болезненное внимание человека к мелочам повседневности — это следствие незаполненности его духовной жизни. Чехов хотел, чтобы у каждого человека были высокие нравственные идеалы, чтобы каждый воспитывал себя: избавлялся от недостатков, повышал культуру. “В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли”, — говорил он.
1 вариант Идея почитать Чарскую пришла из-за Маруси Климовой, которая в "Моей антиистории русской литературы" пишет, что вот никто не любит Лидочку, а она её любит. Почитала. Кажется, Климова любит её только за то, что её больше никто не любит, а вовсе не за произведения. "Записки маленькой гимназистки" — это сплошная сублимация, причём не та сублимация, которую обсуждают во флудилке ДП. Вот как сейчас пишут фанфики, в которой главная героиня вся такая умная, красивая и весёлая, побеждает всех одним чихом, влюбляет в себя прекрасного принца и даже его коня, так и тут, но немножко с другим акцентом. Главная героиня бедненькая и несчастненькая её скорее, уж и холодно ей, и голодно, и несправедливо, и родителей нет, и родственники обижают, и в школе обижают, и никто-то её не любит, маленького котёночка. А когда этот мощный поток грустных сопелек не может уже больше расширяться, потому что и так всё слишком несправдоподобно и противненько, как тут ОП ПЫЩ ОЛОЛО все внезапно её любят, у неё самые лучшие друзяшки, кругом мимими, где-то вдалеке поёт пони, а радуга бьёт из любой неприкрытой ветошью дыры в сюжете. То есть, для беллестристики это не совсем уж и погано, хотя корявенький язык (Маруся, ну неужели и это косноязычие тебе нравится?) и общая гипердраматичность и пошлость сюжета весьма велики. Но и хорошего ничего в этой книжке нет, так что даже удивительно, что она осталась в литературной памяти. Наверное, осталась именно из-за травли её в советское время. Точнее, не столько даже травли самой книжки, сколько этого слащавенько-самодовольного образа мысли, прикрытого кружевным платочком и с вечным "меня все обижают". Мне кажется неразумным что-либо травить, особенно в литературе, но эту вульгарность я тоже не одобряю. Если читать - то только из интереса, чем же зачитывались деффачки, когда не было плохого янг эдалта.