Читая эти лаконические и, отчасти именно в силу лаконизма, парадоксальные записи дневника, читатель должен помнить, что они записаны Пришвиным во внутренней полемике и в этом смысле – только для себя. Надо понимать и другое: высоко оценивая дар художника, Пришвин в то же время – враг всякого сектантства на путях познания мира. Отсюда два деловых сообщения, сделанных с противоположных позиций и в то же время дополняющих друг друга: «В искусстве духовные ценности надо учиться видеть точно, как в науке». И тут же он спешит оградить нас от опасности заключать себя в каменные стены теоретического размышления, и только в него: «Страшен, кто <…> огонь души запер в стены рассудка».
Доброе слово человеку — что дождь в засуху.
Доброе семя — добрый и всход.
Доброму человеку и чужая болезнь к сердцу.
Злой человек того и желает, что другой погибает.
Злой человек, как уголь: если не жжет, то чернит.
Змея кусает не для сытости, а ради лихости.