Вот и наступила осень. Она поражает нас своими красками. Особенно красив осенью лес. Листья срываются с деревьев и как заправские путешественники отправляются в странствие. Листья легкие и послушные ветру. Они летят как птицы, гонимые ветром. Маленькие воздушные кораблики завершают свой сказочный полет, упав на землю неделеко от родного дерева.
Осенние листья, шурша, падают на тропу. В лесу осень особенно красива. Лёгкий багрянец освежает природу яркими красками. Деревья стоят совсем разные: зелёные, жёлтые, оранжевые и даже румянено красные. На голубом небе светит яркое солнышко, пытаясь прогреть замерзающую природу. Но есть-ли в этом смысл - зимой всё засыпает. А осень самое прекрасное, яркое, красивое и разнообразное время года. Хорошо осенью наблюдать за покидающими наши края птицами, гулять в необычайной красоты лесах и рассматривать все деревья, в блогоговении, ведь такой красоты больше не увидишь в другое время года.
Стоял он сам собою, на просторе, и ничего-то ему не мешало смотреть на свет белый кое-как застекленными окнами — ни забор, ни ворота, ни наличники, ни ставни. Даже бани у дяди Левонтия не было, и они, левонтьевские, мылись по соседям, чаще всего у нас, натаскав воды и подводу дров с известкового завода переправив.
Село наше, кроме улиц, посадов и переулков, скроено и сложено еще и попесенно — у всякой семьи, у фамилии была «своя», коронная песня, которая глубже и полнее выражала чувства именно этой и никакой другой родни.
Весною левонтьевское семейство ковыряло маленько землю вокруг дома, возводило изгородь из жердей, хворостин, старых досок. Но зимой все это постепенно исчезало в утробе русской печи, раскорячившейся посреди избы.
Стоял он сам собою, на просторе, и ничего-то ему не мешало смотреть на свет белый кое-как застекленными окнами — ни забор, ни ворота, ни наличники, ни ставни. Даже бани у дяди Левонтия не было, и они, левонтьевские, мылись по соседям, чаще всего у нас, натаскав воды и подводу дров с известкового завода переправив.
Село наше, кроме улиц, посадов и переулков, скроено и сложено еще и попесенно — у всякой семьи, у фамилии была «своя», коронная песня, которая глубже и полнее выражала чувства именно этой и никакой другой родни.
Весною левонтьевское семейство ковыряло маленько землю вокруг дома, возводило изгородь из жердей, хворостин, старых досок. Но зимой все это постепенно исчезало в утробе русской печи, раскорячившейся посреди избы.
