В разных своих жанрах – календарно-обрядовой поэзии, эпическом творчестве (былины, сказки) , несказочной прозе (предания, легенды) , исторических и лирических песнях, малых жанрах (пословицы, поговорки, загадки) фольклор входит в русскую литературу.
В народных сказках и произведениях древней литературы проявляется общность сюжетов (бой с двенадцатиголовым змеем Ивана царевну, в сказке «Два Ивана – солдатских сына» повторяется в предании «Чудо Георгия со змеем») .
Уже в древнерусской литературе ощущается тесная связь с фольклором. Фольклорные жанры многообразно входили в древнерусскую литературу. Исторические предания, героические сказания, песни о воинских походах нашли отражение в произведениях древнерусской литературы и ее образной системе. Образы многих литературных героев близки былинным. Они наделены богатырскими чертами, их величие гиперболизировано. Враги напоминают сказочных чудовищ, персонажей сказочных темных сил, врагов-великанов. Действия героев, их борьба с противниками близки по описанию былинным и сказочным героям. Русские богатыри – Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович соотнесены с героями древней литературы: Никитой Кожемякой, Пересветом и Ослабя. Описание вражеской силы (движение несметных сил половцев) в «Слове о полку Игореве» напоминает изображение врага в былине «Илья и Соловей-разбойник» («у того ли города Чернигова нагнано-то силушки черным-черно») .
Для древнерусской литературы, как и для сказки, характерно перевоплощение-оборотничество героев, использование повторов, символов, иносказательной речи персонажей, перенесение в литературу из фольклора таких народно-поэтических элементов, как постоянные эпитеты (черна земля, зелена трава, сине море, борзый конь и т. п.) . И в былине, и в литературе действие чаще всего происходит в Киеве. События, образы, природа в древней литературе напоминают фольклорные. Здесь также звери и птицы (вой волков и лай лисиц, клекот орлов, черные тучи, идущие с моря) , народно-поэтические символы (кукушка, соловей) . Женские образы в древней литературе – Ярославна, Ксения, княгиня Ольга, Феврония – близки к сказочным мудрым девам (Василиса Премудрая, Марья Моревна) , песенному фольклору (Авдотья Рязаночка) . И в древней литературе, и в сказке используются одинаковые изобразительные средства, олицетворяющие природу (светлое-пресветлое солнце, Днепр-Словутич, ветер-ветрило) и художественные элементы, в частности повтор. Сам жанр плача, столь характерный для древнерусской литературы, является фольклорным жанром.
Победой в сражении 13 января 1774 г. у Бердской слободы под Оренбургом завершились крупные боевые успехи отрядов Пугачева в ходе военной борьбы против войск Екатерины II осенью 1773 и в начале зимы 1773-1774 гг. В этот период огромные территории Заволжья, Урала и Зауралья были охвачены народным восстанием. Под общим знаменем антифеодальной борьбы объединили свои интересы и силы в восстании русские крестьяне, заводские рабочие, казаки и нерусские народности этого края. В начале 1774 г. отряды восставших захватили Самару, многие другие города, крепости и селения, осадили Уфу, Челябинск, Кунгур, угрожали Екатеринбургу, успешно действовали в Башкирии, на уральских заводах, в Заволжье, на левобережье Камы, в Сибири. Исчерпав свои силы в борьбе с восставшими, местные власти и войска пассивно выжидали военной от правительства, с трудом удерживая в своих руках крупные города и некоторые крепости в верхнем течении реки Яика (Урала). “Одни здешние силы к совершенному истреблению столь неслыханного возмущения стали быть недостаточны”, — писал оренбургский губернатор И. Рейнсдорп Екатерине II в письме от 25 ноября 1773 г. 1
В особенно тяжелом положении находился Оренбург, осажденный отрядами Пугачева еще в начале октября 1773 г. Неоднократные попытки оренбургского гарнизона разгромить восставших под Оренбургом кончались неудачей; в свою очередь и повстанцы не имели сил для захвата города штурмом. Сибирские власти и войска, запятые борьбой с восстанием, начавшимся в Зауралье и Западной Сибири, не имели возможности оказать быструю и эффективную осажденному Оренбургу. Мало надежд было и на скорое прибытие войск генерала Бибикова, которые были собраны с северо-западных границ империи и посланы Екатериной II на подавление восстания (эти войска, как известно, смогли пробиться к Оренбургу после ряда крупных сражений с восставшими лишь в самом конце марта 1774 г.). Уже в начале зимы, в связи с прекращением подвоза продовольствия, в осажденном городе начался голод, от которого страдали не только жители, но и войска гарнизона.
В этой тяжелой обстановке губернатор Рейнсдорп решился произвести еще одну вылазку из Оренбурга к Бердской слободе, в которой находились основные силы Пугачева, чтобы еще раз попытаться в открытом полевом сражении разгромить повстанцев и снять осаду с города. Рейнсдорп особенно утвердился в этом решении в начале января 1774 г. после получения весьма важных показаний перебежчиков об ослаблении повстанцев под Оренбургом, в связи с уходом самого Пугачева и походного атамана А. Овчинникова с двумя отрядами из-под Оренбурга в Яицкий городок для захвата тамошней крепости. Первые известия об этом походе были получены от солдата Носова, перебежавшего в Оренбург из Бердской слободы 9 января; он рассказал и о том, что оставшиеся под Оренбургом отряды повстанцев плохо вооружены и испытывают большую нужду в боевых припасах 2. Еще более важные сведения сообщил оренбургским властям татарин Абдусалям Хасанов, бежавший от повстанцев 10 января. При допросе (см. док. № 1) он подтвердил слухи об отъезде Пугачева и Овчинникова в Яицкий городок и привел подробные сведения о численности и вооружении повстанческих отрядов, о большой поддержке, которую оказывает им беднейшее население края, снабжавшее повстанцев продовольствием и фуражом, о взаимоотношениях Пугачева с башкирами, татарами и казахами. Наряду с этим Хасанов информировал Рейнсдорпа о ходе боевых действий в Оренбургской губернии и возможности прибытия к Оренбургу правительственных войск, находившихся в то время в Бугульме.
Известия об ослаблении повстанческих отрядов под Оренбургом побудили Рейнсдорпа решиться на немедленное выступление. 12 января в Оренбургской губернской канцелярии был созван военный совет, на котором Рейнсдорп совместно с обер-комендантом генерал-майором К. Валленштерном и бригадиром А. Корфом выработал план атаки позиции повстанцев у Бердской слободы (см. док. № 2).
Гринев получил воспитание в семье отставного военного и сам стал офицером. Петруша — мягкий и совестливый юноша, исполненный самых радужных мечтаний. Для него верх человеческого благополучия — служба в гвардии. Однако сама жизнь рассеивает его иллюзии. После карточного проигрыша Зурину Гринев испытывает стыд. Последовавшая вскоре встреча с вожатым показывает, что Петруша — хороший человек. Несмотря на увещевание Савельича, Гринев дарит вожатому заячий тулупчик со своего плеча. Служба в Белогорской крепости оказалась необременительной, Петруша влюбляется в дочь коменданта Машу Миронову. Влюбленность делает Гринева поэтом. Своими стихотворными пробами Петруша делится с Алексеем Швабриным — молодым офицером, сосланным в крепость за участие в дуэли. Оказывается, Шваб-рин тоже был влюблен в Машу, но получил отказ. Швабрин пытается очернить девушку в глазах Гринева, и тот вызывает его на дуэль. Петруша получает от своего бывшего друга легкую рану. Но даже и после этого Швабрин продолжает завидовать Гриневу, ведь Маша и ее родители заботливо ухаживают за раненым юношей. Однако вскоре Швабрин получает возможность отомстить. Пугачев звал всех желающих присоединиться к своему мятежному войску. Швабрин с радостью соглашается: он присягает на верность самозванцу. Гринев же, невзирая на смертельную опасность, не изменяет воинской присяге и осмеливается вступиться за осиротевшую Машу Миронову. Таким образом, соперники в любви и противники на дуэли встают по разные стороны баррикад. Положение Швабрина все-таки менее выгодно: присоединившись к Пугачеву, он тем самым раз и навсегда поставил себя вне закона. Гринев, которого Пугачев помнит по встрече в пути, рассказывает самозванцу правду о своей возлюбленной, надеясь на снисхождение со стороны предводителя. Этот психологический бой Гринев выигрывает себя и Машу. Два офицера российской армии — Петр Гринев и Алексей Швабрин ведут себя совершенно по-разному: первый следует законам офицерской чести и хранит верность воинской присяге, второй с легкостью становится предателем. Гринев и Швабрин — носители двух принципиально различных мировоззрений. Именно такими их изображает автор повести "Капитанская дочка".
В народных сказках и произведениях древней литературы проявляется общность сюжетов (бой с двенадцатиголовым змеем Ивана царевну, в сказке «Два Ивана – солдатских сына» повторяется в предании «Чудо Георгия со змеем») .
Уже в древнерусской литературе ощущается тесная связь с фольклором. Фольклорные жанры многообразно входили в древнерусскую литературу. Исторические предания, героические сказания, песни о воинских походах нашли отражение в произведениях древнерусской литературы и ее образной системе. Образы многих литературных героев близки былинным. Они наделены богатырскими чертами, их величие гиперболизировано. Враги напоминают сказочных чудовищ, персонажей сказочных темных сил, врагов-великанов. Действия героев, их борьба с противниками близки по описанию былинным и сказочным героям. Русские богатыри – Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович соотнесены с героями древней литературы: Никитой Кожемякой, Пересветом и Ослабя. Описание вражеской силы (движение несметных сил половцев) в «Слове о полку Игореве» напоминает изображение врага в былине «Илья и Соловей-разбойник» («у того ли города Чернигова нагнано-то силушки черным-черно») .
Для древнерусской литературы, как и для сказки, характерно перевоплощение-оборотничество героев, использование повторов, символов, иносказательной речи персонажей, перенесение в литературу из фольклора таких народно-поэтических элементов, как постоянные эпитеты (черна земля, зелена трава, сине море, борзый конь и т. п.) . И в былине, и в литературе действие чаще всего происходит в Киеве. События, образы, природа в древней литературе напоминают фольклорные. Здесь также звери и птицы (вой волков и лай лисиц, клекот орлов, черные тучи, идущие с моря) , народно-поэтические символы (кукушка, соловей) . Женские образы в древней литературе – Ярославна, Ксения, княгиня Ольга, Феврония – близки к сказочным мудрым девам (Василиса Премудрая, Марья Моревна) , песенному фольклору (Авдотья Рязаночка) . И в древней литературе, и в сказке используются одинаковые изобразительные средства, олицетворяющие природу (светлое-пресветлое солнце, Днепр-Словутич, ветер-ветрило) и художественные элементы, в частности повтор. Сам жанр плача, столь характерный для древнерусской литературы, является фольклорным жанром.