В поэме “Демон” Лермонтов воплотил свой тираноборческий пафос. Бог в его поэме — это самый сильный из всех тиранов мира, а Демон — враг этого тирана. В понятия добра и зла Лермонтов вкладывал смысл, противоположный тому, какой они имеют в традиционной христианской морали, где “добро” означает покорность “доброму” Богу, а “зло” — неповиновение ему. Но если Бог недобр, то понятия добра и зла меняют свой смысл, приобретают смысл противоположный тому, какой они имеют в традиционной христианской морали, где “добро” означает покорность “доброму” Богу, а “зло” — неповиновение ему. Автор и его Демон не отрицают добро, но добро для них иное. По христианской морали подвиг добродетели в смирении, для Лермонтова — в борьбе, а покорность и смирение — зло. Лермонтов показывает, что не Демон, а Бог — виновник зла. И самым жестоким обвинением против творца является земля:
Где преступленья лишь да казни. Где страсти мелкой только жить. Где не умеют без боязни Ни ненавидеть, ни любить.
Бог незримо присутствует в поэме, он действующее лицо, хотя и эфемерное. О нем постоянно говорят, вспоминают, обвиняют в преступлениях, совершаемых на земле, так как он сотворил преступников:
...всесильный Бог, Ты знать про будущее мог, Зачем же сотворил меня?
Азраил, как и Демон,— изгнанник, “существо сильное, но побежденное”. Он наказан не за бунт, а только за “мгновенный ропот”. Ему было скучно одному (так как был создан раньше людей). Он упрекнул Бога в этом и был наказан. Так повествует Азраил о себе:
Я пережил звезду свою; Как дым рассыпалась она. Рукой творца раздроблена; Но смерти верной на краю. Взирая на погибший мир, Я жил один, забыт и сир.
Демон же наказан не только за ропот: тут посерьезнее — за бунт. И его наказание страшнее, изощреннее, чем наказание Азраила. Бог испепелил страшным проклятием душу Демона, сделав ее холодной, мертвой. Он не только изгнал из рая, но и опустошил его душу. Но и этого мало. Всесильный деспот возложил на Демона ответственность за зло мира. По воле Бога Демон “жжет печатью роковой” все, к чему ни прикасается, он орудие зла. В этом страшная трагедия героя Лермонтова.
Помчался — но куда? Зачем? Не знаю,— прежними друзьями Я был отвергнут, как Эдем, Мир для меня стал глух и нем...
Любовь, вспыхнувшая в душе Демона, означает для него возрождение. Пляшущая Тамара оживила “немой души его пустыню”.
И вновь постигнул он святыню: Любви, добра и красоты.
В возрожденной душе проснулись мечты, забытые чувства. Демон хотел, чтобы душа его жила, откликалась на впечатления жизни и могла общаться с другой, родной душой, испытывать большие человеческие чувства. Жить! Ощутив любовь к Тамаре, Демон почувствовал любовь ко всему живому, потребность творить добро, восхищаться красотой мира — все, чего лишил его “злой” Бог.
После смерти отца Владимир Дубровский чувствовал душевную скорбь. Пушкин пишет, что лицо Владимира было страшно, что он не мог ни плакать, ни молиться. Автор не называет прямо тех чувств, которые испытывал молодой человек, но мы можем предположить, что он ожесточился, что он испытывал чувство уязвленной гордости и желания отомстить за смерть отца. Христианство велит прощать своим врагам, но Владимир Дубровский не хотел простить Троекурова и поэтому не мог молиться.
Переживания Дубровского Пушкин передает с описания чащи, куда он отправился после похорон. Владимир шел по чаще, не разбирая дороги, «...сучья поминутно задевали и царапали его, ноги его поминутно вязли в болоте, он ничего не замечал» . Как Дубровский не разбирал дороги в чаще, так он не мог разобрать и своих смятенных чувств: «...мысли одна другой мрачнее стеснились в душе его.. . Сильно чувствовал он свое одиночество».
После смерти отца Владимир Дубровский чувствовал душевную скорбь. Пушкин пишет, что лицо Владимира было страшно, что он не мог ни плакать, ни молиться. Автор не называет прямо тех чувств, которые испытывал молодой человек, но мы можем предположить, что он ожесточился, что он испытывал чувство уязвленной гордости и желания отомстить за смерть отца. Христианство велит прощать своим врагам, но Владимир Дубровский не хотел простить Троекурова и поэтому не мог молиться.
Переживания Дубровского Пушкин передает с описания чащи, куда он отправился после похорон. Владимир шел по чаще, не разбирая дороги, «...сучья поминутно задевали и царапали его, ноги его поминутно вязли в болоте, он ничего не замечал» .
Но если Бог недобр, то понятия добра и зла меняют свой смысл, приобретают смысл противоположный тому, какой они имеют в традиционной христианской морали, где “добро” означает покорность “доброму” Богу, а “зло” — неповиновение ему. Автор и его Демон не отрицают добро, но добро для них иное. По христианской морали подвиг добродетели в смирении, для Лермонтова — в борьбе, а покорность и смирение — зло. Лермонтов показывает, что не Демон, а Бог — виновник зла. И самым жестоким обвинением против творца является земля:
Где преступленья лишь да казни.
Где страсти мелкой только жить.
Где не умеют без боязни
Ни ненавидеть, ни любить.
Бог незримо присутствует в поэме, он действующее лицо, хотя и эфемерное. О нем постоянно говорят, вспоминают, обвиняют в преступлениях, совершаемых на земле, так как он сотворил преступников:
...всесильный Бог,
Ты знать про будущее мог,
Зачем же сотворил меня?
Азраил, как и Демон,— изгнанник, “существо сильное, но побежденное”. Он наказан не за бунт, а только за “мгновенный ропот”. Ему было скучно одному (так как был создан раньше людей). Он упрекнул Бога в этом и был наказан. Так повествует Азраил о себе:
Я пережил звезду свою;
Как дым рассыпалась она.
Рукой творца раздроблена;
Но смерти верной на краю.
Взирая на погибший мир,
Я жил один, забыт и сир.
Демон же наказан не только за ропот: тут посерьезнее — за бунт. И его наказание страшнее, изощреннее, чем наказание Азраила. Бог испепелил страшным проклятием душу Демона, сделав ее холодной, мертвой. Он не только изгнал из рая, но и опустошил его душу. Но и этого мало. Всесильный деспот возложил на Демона ответственность за зло мира. По воле Бога Демон “жжет печатью роковой” все, к чему ни прикасается, он орудие зла. В этом страшная трагедия героя Лермонтова.
Помчался — но куда?
Зачем? Не знаю,— прежними друзьями
Я был отвергнут, как Эдем,
Мир для меня стал глух и нем...
Любовь, вспыхнувшая в душе Демона, означает для него возрождение. Пляшущая Тамара оживила “немой души его пустыню”.
И вновь постигнул он святыню:
Любви, добра и красоты.
В возрожденной душе проснулись мечты, забытые чувства. Демон хотел, чтобы душа его жила, откликалась на впечатления жизни и могла общаться с другой, родной душой, испытывать большие человеческие чувства. Жить! Ощутив любовь к Тамаре, Демон почувствовал любовь ко всему живому, потребность творить добро, восхищаться красотой мира — все, чего лишил его “злой” Бог.