Объяснение:
Василий Макарович Шукшин родился 25 июля 1929 года в селе Сростки Алтайского края в крестьянской семье. Окончив в 1943 году семилетку, будущий режиссер поступил в автомобильный техникум в Бийске. Через 2,5 года Василий Макарович бросает учебу и начинает работать колхозе. В 1946 году уезжает из родного села, работает слесарем на Калужском турбинном заводе, а затем на Владимирском тракторном заводе.
С 1949 года Шукшин по призыву служит в военно-морском флоте. В это время писатель создает свои первые рассказы, делится ими с сослуживцами. В 1953 года Шукшин из-за язвы желудка был уволен в запас. Василий Макарович возвращается в родное село Сростки, сдает экстерном аттестат зрелости и устраивается учителем русского языка в местную школу.
В 1954 году Шукшин поступил во ВГИК на режиссерское отделение. Свою первую небольшую роль Василий Макарович сыграл в 1956 году в фильме С. Герасимова «Тихий Дон». В 1958 году Шукшин получает главную роль в фильме «Два Федора». В этом же году был впервые опубликован рассказ писателя «Двое на телеге» в журнале «Смена».
С 1963 года Василий Шукшин, биография которого была пестра на разные профессии, работает режиссером в ЦКДЮФ. Вскоре в журнале «Новый мир» вышли рассказы «Классный водитель», «Гринька Малюгин» и первая книга писателя «Сельские жители».
В 1964 году был закончен первый полнометражный фильм Шукшина – «Живет такой парень», в котором снялся Л. Куравлев.
В 1973 году был опубликован сборник писателя «Характеры». В 1974 году вышел на экраны один из самых известных фильмов Шукшина – «Калина красная». На Всесоюзном фестивале кинолента получила первую премию.
Несмотря на то, что Василий Макарович сильно мучился от язвы желудка, актер принимает приглашение С. Бондарчука сняться в новом фильме. Во время съемок фильма «Они сражались за родину», 2 октября 1974 года, Василий Шукшин умер. Похоронили режиссера на Новодевичьем кладбище в Москве.
За свою краткую биографию Шукшин был трижды женат. С первой женой, односельчанкой Марией Шумской они расписались в 1955 году. В 1963 году Шукшин женился на Виктории Софроновой, дочери писателя А. Софронова. У них родилась дочь Екатерина.
В 1964 году Василий Макарович вступил в брак с Лидией Александровой (Чащиной). В этом же году мужчина познакомился с Лидией Федосеевой. Шукшин долго не мог определиться, с какой из женщин остаться, но в конце выбрал Федосееву. У них родилось две дочери – Мария и Ольга.
Объяснение:
1)Его удивил "слепой" мальчик,который сильно балакал ( разговаривал по-украински), но мальчик не был слепым.Когда ночью мальчик промелькнул возле окна избушки и спустился к морю,Печорин проследил за ним.На берегу моря была,девушка,которая красиво пела про парня который должен приплыть в шторм с контрабандойкогда Печорин отправился с девушкой на свидание в море: она на его напала,сбросила его пистолет за борт.
2.В этом эпизоде Печорин предстает перед нами как внимательный человек, который всегда на чеку: " Вдруг на яркой полосе, пересекающей пол, промелькнула тень. Я привстал и взглянул в окно: кто-то вторично пробежал мимо его и скрылся бог знает куда."
Он осторожен: "Я встал, накинул бешмет, опоясал кинжал и тихо-тихо вышел из хаты; навстречу мне слепой мальчик. Я притаился у забора..."
Он достаточно чуткий, разбирается в людях:" Отважен был пловец, решившийся в такую ночь пуститься через пролив на расстояние двадцати верст, и важная должна быть причина, его к тому побудившая! Думая так, я, с невольным биением сердца, глядел на бедную лодку..."
Пытаясь разгадать эту тайну, он удовлетворял своё любопытство.
3.
потому, что они его не трогали (на тот момент) и он считает себя чем-то похожим на них.
Ему грустно, потому что он осознает то, что он чужой везде. Это показывает то, что в нем есть что-то человеческое, и он хочет обрести интерес к жизни, чувствовать.
ответ:В Константинополе, едва «Мэджи Дальтон» отдала якорь на середине рейда и спустила с правого борта скрипящий всеми суставами ржавый трап, к нему подвалил каик. Турецкий почтальон, у которого засаленный хвостик фески свисал на горбатый потный нос, поднялся по дрожащим ступенькам и подал телеграмму.
Капитан Джиббинс сам принял ее на верхней площадке трапа, черкнул расписку, сунул почтальону пиастр и направился в свою каюту. Там он, не торопясь, набил трубку зарядом «Navy Cut», разжег, пыхнул несколько раз пряным дымом и разорвал узкую голубую ленточку, склеивающую края бланка.
Телеграмма была от хозяина, из Нью-Орлеана.
Хозяин извещал, что компания «Ленсби, Ленсби и сын», которая зафрахтовала «Мэджи», настаивает на быстрейшей погрузке в Одессе и немедленном выходе обратно, – так как предвидится быстрый спрос на жмыховые удобрения, за которыми и шла «Мэджи» в далекую Россию.
Капитан приподнял плечи, пыхнул особенно густым клубом дыма, перебросил трубку в другой угол рта и выцедил сквозь сжатые губы медленное:
– Goddam! [Черт возьми!]
Он вспомнил, что хозяин два лишних цента на тонну, набил угольные ямы парохода таким панельным мусором, что при переходе через Атлантику «Мэджи» еле ползла против волны и ветра и с трудом держала минимальное давление пара.
При таком положении вещей рассчитывать на скорость не приходилось, но приказ был получен, капитан привык исполнять приказы л, позвонив стюарду, велел позвать старшего механика О'Хидди.
Спустя минуту в каютную дверь просунулась остриженная ежиком рыжая голова, оглядела каюту и капитана добродушными васильковыми глазами и втащила за собой сутулое туловище в футбольном свитере и купальных трусах.
– Что вам вздумалось тревожить меня, Фред? – спросила голова ленивым голосом. – Я издыхаю в этом треклятом климате и не вылезаю из ванны. Когда мы вернемся домой, я потребую у хозяина перевода на какую-нибудь северную линию. – О'Хидди подтянул трусы на впалом животе и добавил: – Когда имеешь несчастье родиться в Клондайке и провести полжизни в меховом мешке, трудно примириться с этой адской температурой.
– Тогда я обрадую вас, – ответил капитан, – я рассчитывал простоять тут до воскресенья, чтобы дать команде возможность спустить денежки в галатских притонах и подкрасить борты перед Одессой, но вот телеграмма хозяина… Торопит! Значит, снимемся к вечеру. Одесса не Аляска, но все же в ней прохладнее.
– А почему такая спешка? – спросил О'Хидди, набивая свою трубку капитанским табаком.
– Ленсби хотят поскорее получить жмыхи. На рынке спрос.
Механик в раздумье похлопал ладонью по голой коленке.
– А вам известно, Фред, что в Одессе нам придется застрять для чистки котлов? – сказал он с равнодушным злорадством.
С лица капитана Джиббинса на мгновение сползла маска безразличия и сменилась чем-то похожим на любопытство. Он вынул мундштук из губ – Это еще что? Мы произвели генеральную чистку в предыдущий рейс. К чему опять затевать пачкотню, когда от нас требуют спешки?
О'Хидди плюнул в пепельницу и ухмыльнулся.
– Можно подумать, что вас еще не распеленала нянька, до того наивные вопросы исходят из ваших уст. Вы видели уголь, которым мы топим?
– Видел, – сухо ответил капитан.
– О чем же вы спрашиваете? Смесь такого качества можно найти только в прямой кишке бегемота: От нагара половина труб уже не тянет. Без хорошей чистки мы не дойдем обратно, особенно с грузом.
– Это невозможно. Мы можем потерять премию. Кончайте возню в кратчайший срок. Нам нельзя терять ни минуты.
– Попробую. На счастье, в Одессе есть мистер Бикоф. За деньги он сделает невозможное.
Капитан удовлетворился ответом, и снова мускулы его лица застыли в спокойном безразличии.
– Ладно! Полагаюсь на вас. Только предупредите команду, чтоб к шести вечера все были на местах. Если кто-нибудь опоздает – ждать не буду. Пусть по в Галате до обратного рейса. Нужно выйти в Черное море до захода солнца, прежде чем проклятые турки выпалят из своей сигнальной пушки. Иначе придется ждать утра.
– Хорошо! – ответил механик. – Будет сделано.
Объяснение: