Что дальше делать? Смотрит собака на лодку, на мальчика, зовет с собой домой.
Да как доберешься? На спину к Цезарю сесть? Нельзя, - мальчик ведь тяжелее собаки.
И придумал Игорь, - беда всему научит. Вырвал из записной книжки стрничку и написал крупными буквами письмо садовнику:
«Шер Жибер! Совэ муа, силь ву пле. Же си сюр лиль!»
(Дорогой, Жибер меня Я здесь, на острове!)
Показал собаке записку, показал ей на берег и привязал записку над головой пуделя к ошейнику.
- Ступай, ступай в воду! Беги к Жиберу и отдай ему записку…
Пудель понял, взвизгнул, лизнул снова Игоря в губы, - не бойся, мол, все исполню - и в воду, только брызги веером полетели. Доплыл, встряхнулся и исчез в парке.
Старый бельгиец – садовник сначала не понял, в чем дело. Прибежала его собака мокрая, головой в ноги тычется. Увидал он записку, развернул... Буквы корявые, почерк детский... Подписи нет. Какай остров? Кого плечами и бросил записку в смородину.
Но пудель на этом не успокоился. Тянет Жибера за фартук к пруду… Испугался садовник – ах, Боже мой, не случилось ли с Игорем беды, собака ведь мокрая… Побежал к пруду за собакой, за ним Настя переваливается, руками всплескивает.
Ах, как Игорь обрадовался...
- Monsieur, Жибер, перевезите меня домой
- Да как ты на остров попал?
- Да не знаю, сел в лодку. Лодка меня и привезла…а потом уплыла… Как её теперь достать?
Ну, садовник не глупее пуделя был. Достал из-за кустов вертушку с бечевкой, которой он грядки выравнивал, привязал к веревке камень, бросил в лодку – как раз под скамейку угодил – и притянул лодку осторожно к берегу. Потом уж дело пустое: сел в лодку с пуделем, в три взмаха догреб до острова и доставил
Игоря - Робинзона на берег, прямо к калитке парка.
поэзия фета — поэзия намеков, догадок, умолчаний; его стихи по большей части не имеют сюжета, — это лирические миниатюры, назначение которых передать читателю не столько мысли и чувства, сколько \"летучее\" настроение поэта. фет ограничивал свою поэзию тремя темами: любовь, природа, искусство. ему были чужды душевные бури и тревоги. поэт писал:
язык душевной непогоды
был непонятен для меня.
любовь для него — защита \"от вечного плеска и шума жизни\". в то же время любовная лирика фета отличается богатством оттенков, нежностью и душевной теплотой. \"сердца напрасную дрожь\", \"мед благовонный любовной радости и пленительных снов\" \"поэт-чародей\", как себя называл фет, живописал словами удивительной свежести и прозрачности. пронизанная то светлой печалью, то легкой радостью, его любовная лирика до сих пор \"золотом вечным горит в песнопенье\".
еще одна тема лирики фета — природа. \"стремясь от людей утаиться\", он уходит в мир природы, стремится слиться с нею: \"меж теми и мною какая-то связь родилась\".
\"природы тайный соглядатай\", он обладает острым поэтическим зрением и слухом: видит, как летящий \"против бури\" ворон \"крылами машет тяжело\", как \"в росинке, чуть заметной\", отражается солнце, слышит крики перепелов, треск коростелей, \"порывистые трели\" соловья. жизнь природы не была для него тайной, и на исходе своей жизни фет имел право сказать о себе:
покуда на груди земной
хотя с трудом дышать я буду,
весь трепет жизни молодой
мне будет внятен отовсюду.
он умел очеловечить природу, находить в ней отзвук своим настроениям и чувствам, тонко ощущал прелести природы, любил красоту родного пейзажа.
сын севера, люблю я шум лесной
и зелени растительную —
писал он в стихотворении \"италия\". италии он противопоставляет свою северную родину, где \"бархат степи зеленей\" ( и где \"смелей, и слаще, и задорней весенний свищет соловей\". замечательная пейзажная лирика фета — лучшая часть его поэзии
бесспорным достоинством стихотворений фета является их певучесть и музыкальностью. эту особенность его творчества отметил великий композитор п. и. чайковский. \"можно сказать, — писал он, — что фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область. это не просто поэт, скорее, поэт-музыкант\".