Человек живет в прекрасном и яростном мире, где его подстерегают неожиданности опасности. Чтобы в таком мире прожить, нужна огромная любовь к жизни.
Нужно делать этот мир лучше, добрее, быть душевно красивым и щедрым.
Этому учит нас А. Платонов в каждой строчке рассказа. Хотелось, чтобы и ваши сердца были открыты для добра и сострадания и чтобы, как Даша, вы могли бы услышать голос тех, кто одинок и нуждается в
А вот отрывок из произведения,,Неизвестный цветок''
Девочка показала другим детям из лагеря цветочек и они завезли на пустырь землю. Цветку стало гораздо лучше расти в хорошей земле.
Через год Даша опять приехала в пионерский лагерь тот самый, она конечно помнила о цветочке . Девочка пришла на пустырь и не узнала на нём теперь росли разные травы, цветы, но не было того цветка. Даша подумала что цветочек умер в минувшую осень. Она огорчилась и пошла назад и вдруг остановилась, меж камней вырос точно такой же цветок как тот старый, но он был ещё прекраснее. Он наполнял весь пустырь своим благоуханием.
Во второй половине семидесятых годов покойный Каблиц написал статью 'Ум и чувство, как факторы прогресса' [1], в которой, ссылаясь на Спенсера, доказывал, что в поступательном движении человечества главная роль принадлежит чувству, а ум играет второстепенную и к тому же совершенно подчиненную роль. Каблицу возражал один 'почтенный социолог' [2], выразивший насмешливое удивление по поводу теории, ставившей ум 'на запятки'. 'Почтенный социолог' был, разумеется, прав, защищая ум. Однако он был бы гораздо более прав, если бы, не касаясь сущности поднятого Каблицем вопроса, показал, до какой степени невозможна и непозволительна была самая его постановка. В самом деле, теория 'факторов' неосновательна уже и сама по себе, так как она произвольно выделяет различные стороны общественной жизни и ипостазирует их, превращая их в особого рода силы, с разных сторон и с неодинаковым успехом влекущие общественного человека по пути прогресса. Но еще более неосновательна эта теория в том виде, какой она получила у Каблица, превращавшего в особые социологические ипостаси уже не те или другие стороны деятельности общественного человека, а различные области индивидуального сознания. Это поистине геркулесовы столбы абстракции; дальше идти некуда, потому что дальше начинается комическое царство вполне уже очевидного абсурда. Вот на это-то и следовало 'почтенному социологу' обратить внимание Каблица и его читателей. Обнаружив, в какие дебри абстракция завело Каблица стремление найти господствующий 'фактор' в истории, 'почтенный социолог', может быть, невзначай сделал бы кое-что и для критики самой теории факторов. Это было бы очень полезно всем нам в то время. Но он оказался не на высоте при-
