В 1-й части рисуется прекрасная картина «лазурного моря», спокойного и безмолвного. Но "чистота" и ясность присуща морской душе "в присутствии чистом" " далекого светлого неба"
2-я часть стихотворения приоткрывает завесу над этой тайной. Мы видим душу моря, раскрывающуюся во время бури. Оказывается, когда пропадает свет неба и сгущается мгла, море, погруженное во тьму, начинает рваться, биться, око исполнено тревоги и испуга:
Оказывается, что и море, подобно человеку, страдает на земле, где все изменчиво и непостоянно, полно утрат и разочарований. Только там — в небе — все вечно и прекрасно. Вот почему туда тянется море, как и душа поэта, стремящегося разорвать земные узы. Море любуется этим далеким, светозарным небом, "дрожит"за него, то есть боится потерять навсегда. Но соединиться с ним морю не дано.
Эта мысль становится понятной лишь в 3-й части стихотворения, где "возвращенные небеса" уже не могут полностью восстановить картину покоя и безмятежности
Калинов — тихий городок с размеренным ритмом жизни. На протяжении всей пьесы он статичен и пуст. В произведении нигде нет указаний на то, что по городу гуляют люди, слышится шум проезжающего транспорта. В целом Калинов производит впечатление мертвого города. Зато странницу Феклушу пребывание в нем приводит в восхищение: «...в обетованной земле живете». Полная характеристика Калинова звучит в устах Кулигина. «Паршивый городишко», — говорит он, имея в виду не только сам город, но его обитателей, живущих по законам Домостроя. «В мещанстве... ничего кроме грубости да бедности нагольной не увидите». Даже «тротуар сделали, а не гуляют», хотя город окружает великолепная природа. Большую часть времени богатые горожане проводят дома, занимаются хозяйством и наживаются на чужом добре, как Дикой, который присвоил состояние своего племянника Бориса. Читая пьесу, кажется, что судьба Катерины изначально никак не связана с общественной жизнью Калинова. В самом деле, наиболее яркие представители двух крайних проявлений общественной жизни Калинова — Кулигин и Дикой — на всем протяжении «Грозы» ни разу не обменялись репликами с Катериной. Но драматург, раздвинув рамки драмы на всю пестроту местной жизни, показывает нам гнетущую, порабощающую силу общественного мнения, которая в конечном счете и привела героиню пьесы к обрыву Вопги. ВСПОМНИМ знаменитую реплику Кулигина: «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие!» Вспомним его знаменитый монолог о слезах невидимых и неслышимых, что льются за запорами. Вспомним, как озабочена Кабанова тем, что скажут люди: «Никому не закажешь говорить: в глаза не посмеют, так за глаза станут». Не может не думать об.этом и Борис: «Видеть ее никогда нельзя, да еще разговор какой выйдет, ее-то в беду введешь. Ну, попал я в городок!» Об этом же говорит и Кудряш: «А то ведь здесь какой народ. Сами знаете. Съедят, в гроб вколотят». Только сама Катерина поначалу не желает считаться с общественным мнением калиновских жителей: «Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю. Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда?» Однако и ей оказалось не под силу снести тяжесть «людского суда»: «Все и ходят за мной целый день, — жалуется она Борису, — и смеются мне прямо в глаза».
