Рука у Архипа не дрогнула, когда он закрывал на ключ дверь, за которой находились ненавистные чиновники. Но зато с какой жалостью наблюдает кузнец за кошкой, в смятении бегающей по крыше горящего дома, с каким гневом и осуждением говорит он детям: "Чему смеетеся, бесенята.. .Бога вы не боитесь: божия тварь погибает, а вы сдуру радуетесь". И ни минуты более не раздумывая, кузнец кинулся бедное животное. Этим эпизодом автор хотел показать, что несправедливость и бесчеловечное отношение большинства представителей господствующего класса к простым крестьянам привели к тому, что в глазах крестьян эти угнетатели казались не "божьими тварями", а, скорее, порождением дьявола.
В школу и со школы я люблю ходить разными дорогами. Например, утром мне нравится смотреть, как люди занимаются спортом в нашем небольшом парке. Кто-то совершает пробежку, другой на свежем воздухе делает зарядку.
Они совершенствуют свое тело, заботятся о здоровье и лица у них всегда яркие и приятные. Я каждый раз тоже собираюсь на выходные сделать что-то подобное, то ли пробежаться, то ли разминаться. Но из раза в раз просыпаю все утро, до самого обеда.
Поэтому специально стараюсь идти в школу через сквер, чтобы хоть посмотреть на отважных людей. И заразиться их силой воли. Мне очень хочется думать, что и я вместе с ними когда-то побегу.
Дорога через парк еще и очень красива. Например, утром, когда ночная прохлада посеребрила ветки деревьев инеем, кажется, что ты идешь в сказке. На самом деле, можно забыть о том, что впереди ждут трудности учебного дня. Смотря на все это великолепие, невольно начинаешь думать о хорошем и настраиваться на положительное. С таким настроением подчас рождаются свежие мысли и идеи, которые хочется сразу воплотить в жизнь.
Можно, конечно и проехать эти несколько остановок до школы, но мне нравится ходить пешком. Так я успеваю окончательно проснуться перед занятиями. Не всегда утром есть время повторить заданный на дом стих, или еще раз подготовиться к контрольной. Поэтому, дорогу в школу я использую не только как приятное времяпровождение, но и как полезное.
Мысленно я стараюсь вспомнить выученный урок. Или планирую день. Всегда накапливается огромное количество дел, которые необходимо успеть сделать. Трудно порой найти место каждому из них в плотном графике ученика, поэтому приходится все строго рассчитывать, но так, чтобы потом получилось придерживаться намеченного плана.
Когда мой друг жил недалеко от меня, мы всегда вместе ходили этим путем. Это было время, когда мы успевали пообщаться на многие темы. Рассказать, как вечер, и какие проблемы с уроками. Нередко такой разговор был один за день, но это делало нашу дружбу крепче. Сейчас друг переехал, и мы встречаемся только в школе.
Тонкий навьючен. Герой беден, у него нет денег на носильщика. Обвешанный чемоданами, коробками, он жалок. Толстый и тонкий стоят на разных ступеньках социальной лестницы (один — преуспевающий, второй — мелкий чиновник), видно еще в начале рассказа: толстый только что пообедал, и «губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни», от него пахло дорогим вином (хересом) и флер-д'оранжем. Тонкий только что вышел из вагона и «был навьючен чемоданами, узлами и картонками», «пахло от него ветчиной и кофейной гущей». Толстый первый увидел и окликнул тонкого. Оба одинаково обрадовались встрече и троекратно, по-приятельски, «облобызались». Тонкий сразу с важностью представил свою жену и сына, гордясь и хвастая тем, что жена его «лютеранка, урожденная Ван-ценбах», а сын ученик III класса. Он пустился в воспоминания, затем стал выкладывать новости о себе, о том, что произошло в его жизни со времени окончания школы. Сын тонкого не сразу снял фуражку, чтобы поприветствовать приятеля отца, а только немного подумав (оценив, не ниже ли чин толстого чина его отца).
Тонкий же вел себя непринужденно, по-приятельски, только до тех пор, пока не узнал, что толстый уже дослужился до тайного советника и имеет две звезды. С этой минуты тонкого словно подменили. Он вдруг «побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой. Сам он съежился, сгорбился, сузился». Казалось, что съежились и сморщились даже его узлы, чемоданы и картонки. Его жена и сын Нафанаил вытянулись в струнку перед чиновником такого высокого ранга, а сам тонкий стал называть своего старого друга «ваше превосходительство» и обращаться к нему на вы.
Толстому такое обращение неприятно и непонятно, он совершенно не воспринимает эту неожиданную встречу как встречу начальника с подчиненным, он даже и спросил: «...К чему тут это чинопочитание?» То есть дал понять, что разговаривает с тонким как со старым добрым другом, на равных, и не важно в данный момент, кто какую должность занимает и кто каких высот достиг. Но тонкий еще больше съеживается, подобострастно хихикает, его жена улыбается толстому, а сын даже шаркает ножкой и от испуга роняет фуражку. Толстый хотел было возразить, остановить тонкого, но ему стало противно, когда он увидел, сколько у того на лице «благоговения, сладости и почтительной кислоты», «отвернулся от тонкого и подал ему на прощание руку».
Мы видим, что главным объектом осмеяния в рассказе является тонкий — маленький человечек, который унижается и пресмыкается перед приятелем, более преуспевшим в жизни. Автор осуждает такую рабскую психологию тонкого, заискивающего перед «значительным лицом».