Драматургия Чехова представляет собой пьесы, которые положили начало новому направлению в отечественной и мировой литературе. Это направление принято называть психолого-ориентированной драмой, когда на первый план в произведении выходят переживания героев, а не внешние коллизии.
В «Вишневый сад» как и в других пьесах Чехова отсутствует деление на отрицательных и положительных персонажей — это еще одно проявление новаторства автора.
«Владеть живыми душами — ведь это переродило вас всех… вы живете в долг, на чужой счет,»- призывает ее к жизни новой: » Вся Россия — наш сад»).
Чехов создал свой театр, со своим драматургическим языком, который не сразу был понят современниками писателя. Многим его пьесы казались неумело сделанными, не сценичными, растянутыми, с беспорядочными диалогами, недостатком действия, нечеткостью авторского замысла и т. д. М. Горький, например, писал не без доброжелательной иронии о «Вишневом саде»: «Конечно — красиво, и — разумеется — со сцены повеет на публику зеленой тоской. А — о чем тоска — не знаю». Чехов создал «театр настроения», намеков, полутонов, с его знаменитым «подводным течением», предвосхитив во многом театральные искания ХХ века.
Объяснение:
Набоков любил цифры. В каждой светился скрытый смысл, каждая имела свой цвет, характер, голос. И цифры отвечали ему взаимностью. Они то сопутствовали ему поодиночке, то объединялись в группы, образуя весьма симпатичные числа.
Он родился 22 апреля 1899 года. 2299 . Округлые и упругие, эти две пары одинаковых цифр составили неразрывную четвёрку. Как передние и задние колёса экипажа (автомобиля). На его мягких рессорах прокатилось безмятежное детство Володи. Дом, родители, Петербург, имение, лес, луг. И ещё – бабочки. Он стал коллекционировать их в 6 лет. Мы уже встречались с этой цифрой, только перевёрнутой. Что же касается других, то в 1922-м, в Англии, он получил диплом кембриджского университета. Диплом зоолога – потребность изучать, а не только собирать образцы. Так отозвалось то – самое первое – число: 22.
А дальше... а дальше за рулём машины уже сидела жена. Вера.
Это были не поездки – через шум и дым больших городов, убегая от скуки пустых разговоров. Это был долгий поиск тихой гавани, где главное – работа. И неважно, что вдоль грунтовых дорог нередко рос репейник, а очередное жильё обходилось без восторженных эпитетов. Зато утром в открытое окно падал не блеклый свет завершавшего ночную смену уличного фонаря, а осторожные, мягкие взгляды солнца. И был письменный стол. И книги. И, конечно, бабочки...
А однажды случилось чудо. Тёплые, трогательно преданные цифры 22 решили сделать своему любимцу подарок. Они стряхнули с себя умиротворяющую пыль американской глубинки, омылись в прозрачной купели горного ручья, ударились о землю и – обернулись пятёрками! 55 ! Столь ценимые Владимиром торжественные, красные, цифры. Принявший их 1955 год принёс «Лолиту».
Всё сразу, словно по волшебству, изменилось. Вместо ухабов и неказистых тёплый асфальт, и мотор удовлетворённо урчал, доставляя своих пассажиров на берега Женевского озёра. Казалось, былой неуют – позади, а будущее приятно и надёжно. И действительно, последовали 22 счастливых года.
Но в этой перекличке красного и зелёного; в осколках небесной синевы, заплутавшей в озёрных протоках; в отзвуках человеческой радости – во всём этом великолепии остался незамеченным один случайный мотив. Опасность, которая таилась в имени главного героя «Лолиты». Гумберт. Слово из семи букв. А имя получилось даже двойное – Гумберт Гумберт. Две семёрки. Роковая пара. 77. Холодные, острые, безжалостные цифры. Две косы для известной Старухи. А луг по-прежнему полыхал вовсю, и цветы под взмахами кос взлетали, как бабочки – и падали с бессильно повисшими крыльями. Последний всплеск солнца на лезвии – и в начале июля 1977 года Владимира Набокова не стало.
Ещё билось, чувствовало, отзывалось раненое сердце – Вера. Второе «Я» писателя. Ещё катился осиротевший автомобиль – всё тише, постепенно замедляя ход. Пока те давние весь этот век девятки не устали настолько, что застыли на стоянке без движения. В 1991-м Вера ушла из жизни
