Более чем полвека назад отгремели последние залпы второй мировой войны. Возвратились домой миллионы мужчин, изведавших все тяготы, которые когда-либо доставались на долю человека. И много миллионов военных и штатских не вернулись.Они остались на бесчисленных полях сражений, в пепле концлагерных кремационных печей, на суше и на дне нескольких морей. Везде. Сегодня говорят, что не осталось больше тайн и мы знаем все об этой войне. Если мы знаем все, то откуда щемящая тоска, которую чувствуешь, когда звучит гимн Великой Отечественной - «Вставай, страна огромная»? Откуда боль, от которой никуда не деться, когда из-под вороха аляповато-пестрых современных фотографий выглянет пожелтевший уголок военной фотокарточки, где обнявшись стоят погибшие тогда и умершие совсем недавно? И где граница, которая разделяет наш многообразный и динамичный мир и мир, оставшийся за кадром кинохроники тех правдивых и жестоких лет? Нет, последние слово о той войне еще ей сказано.
Более чем полвека назад отгремели последние залпы второй мировой войны. Возвратились домой миллионы мужчин, изведавших все тяготы, которые когда-либо доставались на долю человека. И много миллионов военных и штатских не вернулись.Они остались на бесчисленных полях сражений, в пепле концлагерных кремационных печей, на суше и на дне нескольких морей. Везде. Сегодня говорят, что не осталось больше тайн и мы знаем все об этой войне. Если мы знаем все, то откуда щемящая тоска, которую чувствуешь, когда звучит гимн Великой Отечественной - «Вставай, страна огромная»? Откуда боль, от которой никуда не деться, когда из-под вороха аляповато-пестрых современных фотографий выглянет пожелтевший уголок военной фотокарточки, где обнявшись стоят погибшие тогда и умершие совсем недавно? И где граница, которая разделяет наш многообразный и динамичный мир и мир, оставшийся за кадром кинохроники тех правдивых и жестоких лет? Нет, последние слово о той войне еще ей сказано.
