Свирепее, прожорливее и коварнее всех вредителей на птицеферме была крыса с желтоватой, будто подпаленной шерстью на спине и с коротким хвостом. Должно быть, еще во времена разгульной молодости она лишилась половины хвоста — может быть, оторвали его крысы в драке, а может быть, в капкане оставила.
Эта крыса держала в страхе всех обитателей птичника. Мыши разбегались по сторонам, когда появлялась среди них толстая мордатая особа. Она была грозной владычицей темного царства, которое наперекор всем законам существовало под полом, дядя Кузя слышал иногда шум, возню под половицами. Шум этот перекрывался властным визгливым голосом. После драки по углам долго и жалобно скулили крысы.
Куцехвостую крысу дядя Кузя прозвал Милахой.
Со стороны могло показаться, что отношения дяди Кузи и Милахи самые любезные и мирные. Но это лишь со стороны. На самом же деле они люто ненавидели друг друга. Милаха ненавидела дядю Кузю за то, что он подрывал ее авторитет в крысином коллективе. А дядя Кузя ненавидел грозную атаманшу за то, что вот уже много лет она вместе со своей шайкой безнаказанно грабила колхоз. Шайка с каждым днем увеличивалась, а сама Милаха становилась наглей и развязней.
Отраву крысы не трогали. Видимо, их предводительница знала, что значит эта коричневая, с виду аппетитная масса. В капканы попадали только глупые мышки. Дядя Кузя понимал, что вся беда в Милахе. Стоит лишить банду главаря, в ней начнутся разлады, и она неминуемо погибнет.
Когда дядя Кузя приходил кормить кур, вся крысиная и мышиная семья рассыпалась но углам, шмыгала в норы и затихала. Но Милаха спокойно бегала по птичнику, ела из корытцев, не обращая ни малейшего внимания на старика.
“это юноша честный по природе своей, требующий правды, ищущий ее и верующий в нее, а уверовав, требующий немедленного участия в ней всею силою души своей, требующий скорого подвига, с непременным желанием хотя бы всем пожертвовать для этого подвига, даже жизнью”, - эти слова не вошли в текст рассказа “мальчики”, но, может быть, вы когда-нибудь прочитаете их в романе “братья карамазовы”. речью алеши у < илюшиного камушка” заканчивается не только повествование о мальчиках, но весь роман. это заключительная страница книги. а если учесть, что “братья карамазовы” — последнее произведение ф. м. достоевского, то речь алеши — последние слова писателя, обращенные к нам. устами своего любимого героя алеши карамазова он выражает и собственные дорогие ему мысли. стихотворение а. михайлова “дети, любите друг друга” (1882 г.) . дети, любите друг друга. многих из вашего круга участь тяжелая ждет. но кто любим и кто любит, жизнь нелегко того сгубит в омуте мелких забот. стойте за слабую братью дружною, плотною ратью; родине в годы невзгод жертвуйте потом и кровью. только такою любовью жив человеческий род.
Таким стихотворением можно назвать "вскрыла жилы: неостановимо" (1934), в котором слились и сравнение творческого акта с самоубийством, и мотив вечного конфликта художника с непонимающим его "плоским" миром. в этой же миниатюре - осознание вечного круговорота бытия - смерть, питающая землю, - из которой растет тростник, - питает будущую жизнь, подобно тому, как каждый "пролитый" стих питает творчество настоящего и будущего. кроме того миниатюра раскрывает также цветаевскую идею "сосуществования" времен (прошлого и будущего) - в настоящем, идею творения во имя будущего, часто - мимо настоящего, вопреки сегодняшнему непониманию ("через край - и мимо"). даже цветаевская страстность передана здесь, но не через дробление фразы, а с повторов, эмоциональный накал действию - "выхлесту" жизни и стиха ("неостановимо", "невосстановимо" и т. д. ). причем одни и те же слова, относящиеся и к жизни, и к стиху, подчеркивают неразрывность жизни, творчества и смерти художника, всегда живущего на последнем вздохе. эмоциональное напряжение достигается и графическими средствами - выделением ключевых слов с знаков препинания: вскрыла жилы: неостановимо, невосстановимо хлещет жизнь. подставляйте миски и тарелки! всякая тарелка будет - мелкой, ss=msonormal style='text-indent: 35.45pt; mso-pagination: none; mso-layout-grid-align: none; text-autospace: none'> миска - плоской. через край - и мимо - в землю чугунную, питать тростник. невозвратно, неостановимо, невосстановимо хлещет стих. (вскрыла жилы: неостановимо, 1934) одно из наиболее характерных состояний цветаевой-поэта - состояние абсолютного одиночества. оно вызвано постоянным противостоянием с миром, а также характерным для цветаевой внутренним конфликтом между бытом и бытием. этот конфликт пронизывает все ее творчество и приобретает самые разные оттенки: это несовместимость небесного и земного, ада и рая, демонического и ангельского начел в человеке; высокого избранничества поэта с его мирским существованием. и в центре этого конфликта сама марина цветаева, совмещающая в себе и демонизм, и ангельское начало. порой она видит разрешение конфликта в собственной смерти: у "новопреставленной болярыни марины" сквозь повседневное лицо "проступит лик". цветаева считала творчество поэта работой, которую необходимо выполнять идеально, доводя до совершенства. но эта работа не могла продвигаться без повелений голоса свыше, некой музы, во власти которой целиком находится поэт. именно этот голос свыше приносит вдохновение, которое выше всех страстей человеческих и без которого не появилось бы на свет ни одно стихотворение марины цветаевой. трепетное отношение к россии и слову в поэзии марины цветаевой любовь к родине - истинно поэтическое свойство. без любви к родине нет поэта. и путь цветаевой в поэзии отмечен многими знаками этой любви - вины, любви - преданности, любви - зависимости, любви, которая, наверное, диктовала даже и ошибочные поступки в ее жизни. "простите меня, мои горы! простите меня, мои реки! простите меня, мои нивы! простите меня, мои травы! " мать - крест надевала солдату, мать с сыном прощалась навеки… и снова из сгорбленной хаты: "простите меня, мои реки! " (простите меня, мои горы! , 1918) истоки ее характера - в любви к россии, к , к слову. она пронесла эту любовь через все скитания, беды и несчастья, на которые сама себя обрекла и которыми вдобавок наградила ее жизнь. она выстрадала эту любовь. и не поступилась ею, не поступилась своей гордостью, своим поэтическим достоинством, святым, трепетным отношением к слову. о неподатливый язык! чего бы попросту - мужик, пойми, первая и до меня: россия, родина моя. но и с калужского холма не открывалася она - даль - тридевятая земля! чужбина, родина моя! даль, прирожденная, как боль, настолько родина и столь рок, что повсюду, через всю даль - всю ее с собой несу! даль, отдалившая мне близь, новая даль, говорящая: "вернись домой! " со всех - до горних зве
Свирепее, прожорливее и коварнее всех вредителей на птицеферме была крыса с желтоватой, будто подпаленной шерстью на спине и с коротким хвостом. Должно быть, еще во времена разгульной молодости она лишилась половины хвоста — может быть, оторвали его крысы в драке, а может быть, в капкане оставила.
Эта крыса держала в страхе всех обитателей птичника. Мыши разбегались по сторонам, когда появлялась среди них толстая мордатая особа. Она была грозной владычицей темного царства, которое наперекор всем законам существовало под полом, дядя Кузя слышал иногда шум, возню под половицами. Шум этот перекрывался властным визгливым голосом. После драки по углам долго и жалобно скулили крысы.
Куцехвостую крысу дядя Кузя прозвал Милахой.
Со стороны могло показаться, что отношения дяди Кузи и Милахи самые любезные и мирные. Но это лишь со стороны. На самом же деле они люто ненавидели друг друга. Милаха ненавидела дядю Кузю за то, что он подрывал ее авторитет в крысином коллективе. А дядя Кузя ненавидел грозную атаманшу за то, что вот уже много лет она вместе со своей шайкой безнаказанно грабила колхоз. Шайка с каждым днем увеличивалась, а сама Милаха становилась наглей и развязней.
Отраву крысы не трогали. Видимо, их предводительница знала, что значит эта коричневая, с виду аппетитная масса. В капканы попадали только глупые мышки. Дядя Кузя понимал, что вся беда в Милахе. Стоит лишить банду главаря, в ней начнутся разлады, и она неминуемо погибнет.
Когда дядя Кузя приходил кормить кур, вся крысиная и мышиная семья рассыпалась но углам, шмыгала в норы и затихала. Но Милаха спокойно бегала по птичнику, ела из корытцев, не обращая ни малейшего внимания на старика.
— Кушаешь? — сдавленным голосом спрашивал дядя Кузя. — Ну-ну, кушай, гуляй, может, и подавишься.