Николай Васильевич Гоголь — замечательный русский писатель. Его талант сатирика и обличителя крепостного права достиг вершины в поэме “Мертвые души”. Писателю удалось создать незабываемую галерею образов крепостников: безответственных и лживых, жадных и беспринципных, не организовать даже свою жизнь, но наделенных властью над крестьянами. Белинский назвал поэму “истинно национальным произведением”. Гоголь сумел показать, что крепостное право калечит не только крестьян, делая из них бессловесных рабов, но и помещиков, превращая их в тунеядцев, живущих за чужой счет. Рассмотрим двух героев поэмы — Манилова и Собакевича, полярно противоположных образа, но объединенных одной общей чертой — они помещики-крепостники. Манилов — бесплодный мечтатель, рисующий воздушные замки и бесполезные прожекты. “Глядя с крыльца на двор и пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или через пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян...” Будто бы видимая забота о собственных крестьянах. Но на самом деле он совершенно не интересуется состоянием дел, никогда не ездит на поля и не вникает в доклады приказчика крестьян. Это бесплодный мечтатель, живущий в довольстве и тепле, потому что пользуется природным правом: присваивать труд крепостных. Внешне он даже приятный человек, но, разобравшись в его сущности, понимаешь, что он едва ли не отвратительнее других. Собакевич — прямая противоположность Манилову, он крепкий хозяин, прекрасно знающий свое имение, ценящий крестьян за их мастеровитость и трудолюбие. Именно Собакевич рассказывает Чичикову о прекрасных мастерах-крестьянах, умеющих печь сложить и экипаж рессорный соорудить не хуже иностранного. Но хвалит своих крестьян Собакевич не из человеколюбия, а набивая на них цену. Помещика совершенно не смущает тот факт, что торгует он мертвыми. Зная цену крестьянам, Собакевич печется о них не ради человеколюбия, он понял свою выгоду: если не разорять крестьян, они приносят большую пользу помещику, и свято соблюдает это правило. Манилов же только создает видимость культурного человека. Своих сыновей он назвал Фемистоклюсом, в честь греческого полководца, и Алкидом, в честь Геракла. Но это скорее рисовка, чем истинная культура. В его кабинете уже три года лежит книга, раскрытая на одной и той же странице. На предложение Чичикова продать ему мертвые души Манилов любезно соглашается. Более того, он дарит их, переписывая их собственноручно на красивой бумаге, перевязывая все шелковой лентой. Что это? Глупость? Желание отгородиться от жизни, ее проблем? Скорее всего, и то и другое. Манилов — пустозвон, порхающий по жизни, старающийся не замечать ее трудностей. Собакевич же, напротив, прекрасно чувствует наступление “нового времени”, когда будут властвовать деньги, большие капиталы, и готовится к этому заранее, чтобы не быть застигнутым врасплох. При кажущейся разности характеров оба помещика отвратительны автору своей иждивенческой психологией. Образы, созданные Гоголем, перешагнули то время, для которого писались. Огромная сила сатирического обличения уродства собственнического мира, заключенная в творениях писателя, не потеряла своей актуальности и в наши дни.
В создании эмоциональной напряженности большую роль играет трехкратное повторение словосочетания «Я вас любил…», а также синтаксический параллелизм (повторы однотипных конструкций): «безмолвно», «безнадежно», «то робостью, то ревностью», «так искренно, так нежно». Эти повторы создают многообразие лирического волнения и одновременно элегическую наполненность поэтического монолога. В стихотворении автор использует прием аллитерации. В первой части стихотворения повторяется согласный звук «л», придающий нежность и печальность: Я вас любил: любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем… А во второй части мягкий «л» меняется на сильный, резкий звук «р», символизирующий разрыв: …То робостью, то ревностью томим; Я вас любил так искренно, так нежно… Гармоничность и музыкальность стихотворению придают пятистопный ямб с пиррихиями и точные, простые рифмы, а также отсутствие переносов, совпадение синтаксической структуры словосочетаний и предложений со стихотворной строкой. В стихотворении Пушкин использует перекрестную как мужскую, так и женскую рифму: «может – тревожит», «совсем – ничем».Не знаю то,нето да ладно если что не так не расстраивайся
Кажется, будто речь идет о чувстве, которого почти нет - осталась лишь память о нем. Но нет, это живое чувство.
Любовь не бывает памятью, любовь - всегда живое, или ее нет.
Обратите внимание на тонкие противоречия в этом стихотворении. "Я вас любил безмолвно... " - очевидно, любимой не было сказано ни слова, она не знала о любви к ней. "Но пусть она вас больше не тревожит... " - значит, тревожила? Значит, любимая знала о ней? И знала, и не знала - это признак живой любви. Любовь может быть вечным, крепчайшим чувством, любовь - чувство трепетное, оно всегда сопровождается сомнениями: любит или не любит? Люблю или не люблю? Миллионы людей прислушиваются к своему сердцу, пытаются найти ответ на этот вечный вопрос: люблю или не люблю? Это и называется томлением.
Томление - одно из самых любимых слов Пушкина.
"Нездешней мукою томим" - читаем мы в одном стихотворении.
"Духовной жаждою томим" - в другом.
"То робостью, то ревностью томим" - в стихотворении, о котором мы сегодня говорим.
Сейчас весна, сердце человеческое томится, оно чего-то ждет, оно отчего-то страдает, оно на что-то надеется.. .
На что надеется? Чего ждет?
В сердечном томлении одни люди чувствуют себя несчастными, словно они больны, другие - счастливыми, они полны добрых предчувствий, они знают, что их ждет радость. Счастливые! Самые счастливые не те, у кого все есть, а те, кто всегда живет в предчувствии радости. Это не оптимисты, нет, это люди на глубокое чувство, искреннее и нежное.
Вы заметили это слово в восьмистишии Пушкина? Нежность.. .
Я вас любил так искренно, так нежно.. .
Только нежная любовь, только переполняющая душу забота и тревога о любимой позволили поэту написать заключительную строчку этого стихотворения, которая стала, быть может, самой знаменитой во всей русской поэзии:
Как дай вам Бог любимой быть другим..
Робость преодолена, ревность преодолена, томление ушло; осталось одно великое светлое чувство - живая любовь.
Белинский назвал поэму “истинно национальным произведением”. Гоголь сумел показать, что крепостное право калечит не только крестьян, делая из них бессловесных рабов, но и помещиков, превращая их в тунеядцев, живущих за чужой счет. Рассмотрим двух героев поэмы — Манилова и Собакевича, полярно противоположных образа, но объединенных одной общей чертой — они помещики-крепостники.
Манилов — бесплодный мечтатель, рисующий воздушные замки и бесполезные прожекты. “Глядя с крыльца на двор и пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или через пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян...” Будто бы видимая забота о собственных крестьянах. Но на самом деле он совершенно не интересуется состоянием дел, никогда не ездит на поля и не вникает в доклады приказчика крестьян. Это бесплодный мечтатель, живущий в довольстве и тепле, потому что пользуется природным правом: присваивать труд крепостных. Внешне он даже приятный человек, но, разобравшись в его сущности, понимаешь, что он едва ли не отвратительнее других.
Собакевич — прямая противоположность Манилову, он крепкий хозяин, прекрасно знающий свое имение, ценящий крестьян за их мастеровитость и трудолюбие. Именно Собакевич рассказывает Чичикову о прекрасных мастерах-крестьянах, умеющих печь сложить и экипаж рессорный соорудить не хуже иностранного. Но хвалит своих крестьян Собакевич не из человеколюбия, а набивая на них цену. Помещика совершенно не смущает тот факт, что торгует он мертвыми. Зная цену крестьянам, Собакевич печется о них не ради человеколюбия, он понял свою выгоду: если не разорять крестьян, они приносят большую пользу помещику, и свято соблюдает это правило.
Манилов же только создает видимость культурного человека. Своих сыновей он назвал Фемистоклюсом, в честь греческого полководца, и Алкидом, в честь Геракла. Но это скорее рисовка, чем истинная культура. В его кабинете уже три года лежит книга, раскрытая на одной и той же странице. На предложение Чичикова продать ему мертвые души Манилов любезно соглашается. Более того, он дарит их, переписывая их собственноручно на красивой бумаге, перевязывая все шелковой лентой. Что это? Глупость? Желание отгородиться от жизни, ее проблем? Скорее всего, и то и другое. Манилов — пустозвон, порхающий по жизни, старающийся не замечать ее трудностей.
Собакевич же, напротив, прекрасно чувствует наступление “нового времени”, когда будут властвовать деньги, большие капиталы, и готовится к этому заранее, чтобы не быть застигнутым врасплох.
При кажущейся разности характеров оба помещика отвратительны автору своей иждивенческой психологией.
Образы, созданные Гоголем, перешагнули то время, для которого писались. Огромная сила сатирического обличения уродства собственнического мира, заключенная в творениях писателя, не потеряла своей актуальности и в наши дни.