О комедии «Горе от ума» хочется говорить восклицательными предложениями — в ней все прекрасно, так как она порождение гения. А истинно талантливые произведения не подвержены старению, такова и комедия А. С. Грибоедова. В ней с художественной точки зрения великолепны все образы. Они типичны, ярки, наделены индивидуальными характерами и языковыми характеристиками. Но Чацкий, безусловно, самая выдающаяся фигура этой своеобразной галереи типов. Несмотря на то что А. С. Пушкин отказывал ему в уме, Чацкий — умен, он не мечет бисера перед свиньями. Его задача, по замыслу автора, обличать этих «уродов с того света». Выставлять их на посмешище, чтобы искоренять носимые ими пороки, но это нелегко. Вероятно, эти типы из числа «вечных», а их пороки — неистребимы, поэтому и комедия так же интересна сейчас, как и во время своего возникновения. В любом монологе Александра Андреевича узнаваемые лица, да и он сам, в сущности, тот же привычный критик, но не созидатель. Как позже скажет Базаров, герой романа И. С. Тургенева «Отцы и дети», «наше дело место расчистить», похоже, что Чацкий положил себе за правило критикой «освободить общество» от тунеядцев, агрессивных противников нового, но кто же добровольно захочет слушать о себе всевозможные «нелицеприятные вещи». Ваш дядюшка отпрыгал ли свой век? А этот, как его, он турок или грек? Тот черномазенъкий, на ножках журавлиных, Не знаю, как его зовут, Куда ни сунься: тут как тут... Чацкий достаточно желчен и остроумен, чтобы подмечать са-[зйые характерные недостатки окружающих и посмеяться над аими. И его боятся, внешне — его мнимого сумасшествия, а подсознательно — критики, независимости, умения противопоставить себя «целому свету». На все у Чацкого готово суждение, и оно отлично от общепринятого у этих людей. А люди ли они? Да, безусловно, не всем же быть Чацкими. К сожалению, таких единицы, а вот посредственностей «пруд пруди». И сколько будет «стоять мир», столько будет находиться умных смельчаков, «громящих» современные им порядки и тем самым двигающих прогресс. При этом Чацкий выражает свое мнение по всем «ключевым» вопросам современной ему действительности. Интересно выска-зывается о просвещении и воспитании. Ах! к воспитанъю перейдем. Что нынче, так же, как издревле, Хлопочут набирать учителей полки, Числом поболее, ценою подешевле? Не то, чтобы в науке далеки; В России, под великим штрафом, Нам каждого признать велят Историком и географом! Чем дальше читаешь комедию, тем меньше становится смешно, и не потому, что она плоха, а совсем наоборот — она слишком хороша, как будто написана не 180 лет назад, а недавно. Да, меняется время, мода, наука движется вперед, а нравы человеческие неизменны. Грибоедову удалось изобразить «вечных» героев: гонителей науки, просвещения, молчунов-соглашателей, пустых болтунов, бездельников, женских угодников и подобную братию.
Мне очень понравилось произведение Л. Н. Толстого "Детство". Некогда, когда я читала его раньше, мне не совсем был понятен смысл данной книги, но сейчас я с полной уверенностью могу заявить, что это одно из самых лучших творений этого великого писателя.
Произведении рассказывается о жизни маленького Николеньки Иртеньева. Он жил беззаботным мальчишкой, пока его отец не забрал вместе с собой в Москву. Раставание с матерью - вот самое тяжёлое испытание для ребёнка. А весть о её смерти - сокрушительный удар. Николенька едва успел с нею проститься, сколько слёз было пролито, но её уже не вернуть. С этого события закончилось детсво ребёнка, начались суровые будни действительности. Весь мир, некогда им нарисованный, погряз в сумраки ночи.
Прочитав данную книгу, я вывела для себя несколько уроков. Во первых, жизнь - это не игрушка, мы должны ценить своих родных и близких. Во вторых, мы сами творим свою судьбу, так значит надо с самого дества делать это так, чтобы потом не жалеть. В третих, нам надо почаще обращать внимание на своё поведение, задумываться о посту чаще желать ближнему и относится ко всем так, как хочешь, чтобы относились к тебе.
ПрологБоб, Крапива и Лохматый
Боб ухватился за толстый сук, осторожно поставил ногу на ветку, дождался, пока та прогнется под тяжестью его тела, и ловко спрыгнул на землю. Приземлился удачно — на обе ноги. Поправил охотничью сумку, подошел к стволу древнего дуба и протянул руку Крапиве. Крапива презрительно глянула на протянутую ладонь, вдруг резко оттолкнулась ногами и спрыгнула с дерева, сделав в воздухе кульбит.
— Ловко, — не стал скрывать своего восхищения Боб, — эмансипация наступает.
— Что? — сразу нахмурилась Крапива, поправляя короткий зеленый плащ.
— Да так, ничего, это я о своем, об озерном, — сказал Боб и кивком головы указал направление. — Тут тропинка есть, минут через десять будем на месте. Если дама желает, может пройти первой.
мы как-нибудь за хозяевами, — буркнула Крапива, отмахиваясь от наглой осенней мухи.
Боб снова кивнул и направился по едва заметной тропке вдоль густых зарослей кустарника. Крапива молча двинулась за ним, то и дело оглядываясь, словно впервые в лес попала. Однажды она замерла, затем молнией метнулась за сосну и застыла с зажатым в руке ножом. Но тревога оказалась ложной — крупный матерый еж, потревоженный вторжением на его территорию, соизмерил свои размеры с габаритами «вторженцев» и ломанулся с тропинки в кусты.
Боб глянул вслед колючему, потом на девушку, все еще прижимавшуюся к стволу, и тяжело вздохнул:
— Да нет здесь ничего опасного, я ж говорил уже. Расслабьтесь, уважаемая. Скоро будем на месте.
Боб оказался прав, действительно, минут через десять впереди посветлело, сосны с вкраплениями берез расступились, и спутники вышли на крохотный, очень милый пляжик.
озеро Беленькое, — широким театральным жестом Боб представил Крапиве озерную гладь, покрытую густой дымкой любить и жаловать.
Озеро было не особо большое — метров триста в диаметре. Идеально круглое, оно обильно заросло с одного берега камышом и прочей болотной травой. Со всех сторон его окружали сосны, осины и березы. Летом эта зеленая стена просто радовала глаз, но сейчас, осенью, соцветье зеленого, красного, желтого, оранжевого и прочих цветов радуги выглядело просто фантастически. А добавьте сюда зеркальное отображение этой красы на озерной глади…
— Красиво, — после недолгой паузы сказала Крапива, — очень красиво. Не ожидала… Но к делу… И где же ваш этот… как его…
— Сейчас, сейчас, — заверил Боб, оглядываясь по сторонам, — непременно должен быть где-то здесь. Место оговоренное, и вон его лодка в камышах… А вот, собственно, и он сам.
Действительно, чуть поодаль, за большим можжевеловым кустом обнаружилось едва дымящееся костровище, около которого, возложив бритую голову на прозрачную пятилитровую бутыль, мирно дрых в обнимку с двустволкой бородатый мужичок в камуфляже с нашивками лесничего. Одеяло спящему заменяла старая брезентовая плащ-палатка еще советского образца.
— Вот, полюбуйтесь, — улыбнулся Боб, — золотой фонд местного охотхозяйства, краса и гордость лесничества «Мещера», господин Лохматый. По совместительству — егерь.
— А чем здесь так пахнет? — сморщилась Крапива, трогая носком мягкого сапожка еще одну пятилитровую бутыль, но почти пустую.
— «Жидкость для мытья стекол», — прочел Боб надпись на этикетке и пояснил: — А попросту — спирт. Эффективное средство, чтобы свалить с ног даже очень крепкого мужчину.
— И они это… пьют? — снова сморщилась Крапива.
— Пьют, и еще как пьют! Уж можете мне поверить! — заверил Боб и толкнул спящего сапогом. — Эй, Лохматый, проснись! Дембель проспишь!
Лесничий что-то забормотал и попытался перевернуться на другой бок. Но Боб выбрал момент и ловко выдернул бутыль из-под его головы. Ткнувшись ухом во влажную траву, лесничий сначала замер, потом вскочил на карачки и аки зверь лесной начал озираться по сторонам. Наконец его осоловелый взгляд сфокусировался на Бобе. Тут же бородатое лицо его расплылось в широчайшей улыбке.
— А-а-аа, господин Боб. А че так рано? Я вас только завтра ждал, в воскресенье.
— В воскресенье, — передразнил лесничего Боб. — Сегодня и есть завтра, то есть воскресенье, идиот. Пить меньше надо!
Лесничий на «идиота» совершенно не обиделся, поднялся с карачек на ноги и снова широко улыбнулся, заметив Крапиву.
— О! Да к нам в гости мадам! Счастлив видеть, сударыня. Белкам! Позвольте ручку лобызнуть.
Крапива тут же спрятала руку за спину, словно опасалась, что лесничий начнет силком ее целовать, а Боб тем временем представил гостью: