Тихо угасал сиреневый закат, расплываясь вдоль далекого горизонта и растворяясь легкой дымкой в, опускающейся на родные просторы, вечерней мгле. Черно-фиолетовое небо стало зажигаться одинокими, мерцающими звездами, собирающимися в россыпи созвездий. Полноликая луна серебряным шаром выкатилась из-за высокой горы, очертания которой напоминали лохматого медведя, стоящего на задних лапах с распахнутыми объятиями. Заквакали неугомонные лягушки в, поросшем малахитовой тиной, пруду, рассевшись кружочками вокруг колышущегося лунного отражения. Их мелодию подхватил стрекот цикад и неутомимых сверчков, и вся эта какофония витала над землей, путаясь в иероглифах переплетенных ветвей множественных кустарников и дачных садов. В самом центре пруда тихо качалась небольшая лодочка с, опущенными в темную воду, веслами. Одинокий рыбак, подсвечивая себе карманным фонариком, готовился закинуть бамбуковую удочку, светящимся в темноте неоновым мерцанием. Где-то вдалеке ухнул филин и тут же, в ярком свете луны, промелькнула испуганная стайка, трепещущих перепончатыми крыльями, летучих мышей. Порыв ветра подхватил пряные ароматы, наливающегося спелостью, фруктового сада и смешал их с благоуханием цветочных клумб. Летняя ночь жила своей магической жизнью, насыщенной волнительным предчувствием колдовских чар и волшебных превращений. С первым прикосновением рассвета, фея Ночь свернула свою звездную вуаль и нырнула в глубину пруда, из которой потом еще долго мерцала бледнеющей луной на фоне лилово-багряного зарева рассвета.
Учительницу-одну из героев рассказа "Уроки французского" В. Распутина звали Лидия Михайловна. Она преподавала иностранный язык, но всегда была готова и в других делах. Она была аккуратной и умной, красивой в одежде и во внешности. От нее сегда пахло духами и исходило что-то особое и сказочное, неподвластное любому. Главному герою рассказа . ее ученику, было нечего есть. Он приехал в райцентр издалека. посылки ему привозили редко. Из-за нехватки денег он стал играть на деньги. Лидия Михайловна, узнав об этом, неумело пыталась покормить его после занятий французским языком у нее дома, но у нее ничего не вышло. тогда она стала играть с ним в пристенок -- игру на деньги. Она это из-за его нужды. Так он хотя бы как-то зарабатывал себе на еду. Об их игре узнал директор. Лидию Михайловну уволили из школы. Учитильница делала это из-за доброты своего характера, из-за к сопережианию. она не могла закрыть глаза на его беду. Лидия Михайловна ему. как смогла. Учительница сделала неверный поступок, но она делала это из добрых намерений. Я думаю, что можно простить ей этот поступок, обратив внимание на то, что она сделала для мальчика. С точки зрения школьных правил, ее поступок был неверный но я не осуждаю ее, а восторгаюсь ее душевными качествами.
Клянусь четой и нечетой, Клянусь мечом и правой битвой, Клянуся утренней звездой, Клянусь вечернею молитвой:
Нет, не покинул я тебя. Кого же в сень успокоенья Я ввел, главу его любя, И скрыл от зоркого гоненья?
Не я ль в день жажды напоил Тебя пустынными водами? Не я ль язык твой одарил Могучей властью над умами?
Мужайся ж, презирай обман, Стезею правды бодро следуй, Люби сирот, и мой Коран Дрожащей твари проповедуй.
II
О, жены чистые пророка, От всех вы жен отличены: Страшна для вас и тень порока. Под сладкой сенью тишины Живите скромно: вам пристало Безбрачной девы покрывало. Храните верные сердца Для нег законных и стыдливых, Да взор лукавый нечестивых Не узрит вашего лица!
А вы, о гости Магомета, Стекаясь к вечери его, Брегитесь суетами света Смутить пророка моего. В паренье дум благочестивых, Не любит он велеречивых И слов нескромных и пустых: Почтите пир его смиреньем, И целомудренным склоненьем Его невольниц молодых.
III
Смутясь, нахмурился пророк, Слепца послышав приближенье: Бежит, да не дерзнет порок Ему являть недоуменье.
С небесной книги список дан Тебе, пророк, не для строптивых; Спокойно возвещай Коран, Не понуждая нечестивых!
Почто ж кичится человек? За то ль, что наг на свет явился, Что дышит он недолгий век, Что слаб умрет, как слаб родился?
За то ль, что бог и умертвит И воскресит его — по воле? Что с неба дни его хранит И в радостях и в горькой доле?
За то ль, что дал ему плоды, И хлеб, и финик, и оливу, Благословив его труды, И вертоград, и холм, и ниву?
Но дважды ангел вострубит; На землю гром небесный грянет: И брат от брата побежит, И сын от матери отпрянет.
И все пред бога притекут, Обезображенные страхом; И нечестивые падут, Покрыты пламенем и прахом.
IV
С тобою древле, о всесильный, Могучий состязаться мнил, Безумной гордостью обильный; Но ты, господь, его смирил. Ты рек: я миру жизнь дарую, Я смертью землю наказую,
Заквакали неугомонные лягушки в, поросшем малахитовой тиной, пруду, рассевшись кружочками вокруг колышущегося лунного отражения. Их мелодию подхватил стрекот цикад и неутомимых сверчков, и вся эта какофония витала над землей, путаясь в иероглифах переплетенных ветвей множественных кустарников и дачных садов.
В самом центре пруда тихо качалась небольшая лодочка с, опущенными в темную воду, веслами. Одинокий рыбак, подсвечивая себе карманным фонариком, готовился закинуть бамбуковую удочку, светящимся в темноте неоновым мерцанием.
Где-то вдалеке ухнул филин и тут же, в ярком свете луны, промелькнула испуганная стайка, трепещущих перепончатыми крыльями, летучих мышей. Порыв ветра подхватил пряные ароматы, наливающегося спелостью, фруктового сада и смешал их с благоуханием цветочных клумб.
Летняя ночь жила своей магической жизнью, насыщенной волнительным предчувствием колдовских чар и волшебных превращений. С первым прикосновением рассвета, фея Ночь свернула свою звездную вуаль и нырнула в глубину пруда, из которой потом еще долго мерцала бледнеющей луной на фоне лилово-багряного зарева рассвета.